Провернул операцию. На правой руке обнаружил мелкие порезы. Впервые с той минуты, как он оказался здесь, поднес руки близко к лицу. Внимательно осмотрел ладони. Тыльную часть рук. Немытые тысячу лет, с вздувшимися венами, с длинными, местами отломившимися ногтями они огрубели. Кожа на подушечках пальцев стерлась. Ладони покрылись многослойными мозолями, наросты утолщались и грозили со временем треснуть. Обнажить плоть нежно-розового цвета. Хм. Конечности жалко, Павел схмурил лицо. Однако, хороших кожаных или даже простых тканевых перчаток для огородных работ вокруг в избытке не валялось. Или он рассеян, во время прогулок, Павел засомневался. В другое время стоит смотреть под ноги внимательнее. Зацепился за край окна. Немного подтянулся и ввалился в вагон. Оказался на мягком сиденье. Кинул взгляд вперед пустая площадка последнего вагона. Дверь в кабину. Оглянулся. Оцепенел. Через два пролета на диване сгорбившись, сидел человек. Сильно склонив голову, подбородок незнакомца практически упирается в грудь, неизвестный уставился в одну точку. Что то рассматривает на полу.
Никакой реакции на его вторжение в электричку не последовало. Мертвец? Павел осторожно, боком, выставил вперед правую руку, словно защищаясь от чего то невидимого мелкими шагами, не отрывая ног от пола, приблизился к трупу. Осмотрел его.
Постоянное тепло мумифицировало тело и так стянуло остатки плоти, что зубы во рту стали в два раза длиннее. Скелет скалится. Десны отсутствуют, а губы превратились в две тонкие затвердевшие полоски вяленого мяса. Скелет, обтянутый кожей и в одежде. Брюки, добротные туфли на толстой протекторной подошве, теплая демисезонная куртка. Поезд оказался здесь осенью неизвестно какого года.
Бедолага. Настрадался перед смертью, Павел внимательно смотрит на труп. Из порванной брючины на левой ноге сахарно белым острием сверкает сломанная кость. Левая рука неестественно, неправильно вывернута. Пассажира хорошо пошвыряло по вагону. Поломало, как куклу. Оказавшись в колодце, у него хватило сил только на то, чтобы подняться, сесть и, убаюкивая поврежденную ногу умереть от адской боли.
Обыскал останки. Проездной, крошечная сумма денег. Связка ключей. Всмотрелся в билет. Хорошо бы найти там дату. Определить время, но такой информации на проездном не печатают. Кроме этого ничего. Никаких документов. Все найденное, единственный живой в царстве мертвых рассовал по карманам. Выбрался из вагона, чтобы тем же проверенным способом забраться в следующий. Возможно это тоже чей-то склеп, мысли Павла безрадостны. За стеной раздался глухой звук разбитого стекла. Конечно, можно продвигаться, не покидая поезд, рассуждает Павел. Но тогда придется разбивать по два стекла. Выбираться из одного вагона, закусил губу. И забираться в следующий.
Потребуется то чего нет. Еще больше сил. Еще больше ловкости. Надо безопасно миновать пространство между вагонами. Дело трудное, а затея неудачная, Павел говорит сам с собой.
Это один из тех редких поездов, что едут поздно ночью с большими интервалами и везут по два три одиноких пассажира в вагоне, понимал Павел.
Следующий вагон. Пуст, короткое слово отдается коротким эхом.
Зато в третьем наткнулся сразу на несколько трупов. Изломанные тела разбросаны по вагону так, что без долгих размышлений понятно. После падения никто не выжил и все остались там, где упали.
Ближе всех к нему лежит высохший старик. Высохший от старости, а после пребывания здесь, съежившийся в несколько раз он размерами похож на мумию подростка. На возраст указывают только одежда и белая редкая бородка, которая неизвестно на чем, но держится на лице покойника. Головного убора на трупе нет, и Павел видит в черепе трещину. Черная и кривая, как молния она пересекает череп полностью. Хотя дед, скорее всего, скончался еще в полете от сердечного приступа или от другой болячки, что берутся неизвестно откуда и одолевают людей с возрастом.
Рядом с мумифицированным скелетом валяется набитая холщевая сумка. Вцепился в нее. Вот он! Подарок судьбы! Павел еще раз поверил в удачу. Похоже, что старик ехал из магазина, где оставил полпенсии. Твердый, как кирпич ржаной хлеб, пять-семь консервных банок с рыбой и еще чем-то, подсолнечное масло, плотно закупоренное. Оно отлично сохранилось. Еще несколько пакетов с крупой и макаронами в хрупком полиэтилене. На промасленном дне лежит размазанный, разложившийся брикет неприятно пахнущего сливочного масла.
Аккуратно, как сапер, что колдует над бомбой, Павел перебрал покупки. Выкинул окончательно испортившиеся продукты, а все остальное забрал с собой. С этим можно жить.
Прежде чем заняться остальными членами мертвой компании сказал, пенсионеру, Спасибо! Основательно сел рядом с ним. Поерзал. Ударом пятки раздавил консервную банку и в два три глотка проглотил содержимое. Неимоверно вкусная морская рыба таяла во рту, а густое масло показалось вкуснейшим из тех, что он когда нибудь пробовал.
С незапланированным обедом покончено, с ленцой переместился к следующему покойнику.