А нельзя так сделать, чтобы я из себя стал, как Наполеон? спросил Усищев, не открывая глаз. Мне это по телевизору хотелось бы показать. Постарайся, накину!
Это мы и постараемся сделать. Если есть ваше желание.
Ясное дело хочу, чтобы стал, как этот самый с которого я произошел.
Изображение на экранчике стало принимать все более отчетливую и устрашающую форму.
Удалов открыл рот, чтобы закричать, но Минц зашипел на него, как кобра.
Жужжание в конусе и черном шаре усилилось.
И тут Усищев начал приподниматься над столом, упершись в него тонкими лапами. Он уменьшался, причем скорее прочего уменьшалась голова, вернее, уже головка Черные точки глаз сверкали отчаянно и злобно, и все более ссыхался он, все быстрее уменьшался
Он этого хотел, мрачно сказал Минц.
Большой черный таракан немного постоял, озираясь, в центре стола, а потом кинулся в атаку на Минца. Нападение было столь яростным, что Минц с Удаловым прыгнули в стороны, а таракан Усищев, не рассчитав сил, упал со стола и, осознав, видно, что придется переносить свою деятельность в иной мир, шустро кинулся в угол.
Вот и все, сказал Минц, отключая приборы. Человеком меньше, тараканом больше
Что ты наделал! закричал Удалов. Ты же убил городского руководителя!
Никто не погиб, ничто не погибло. Сейчас он организует выборы в тараканьем царстве А мы с тобой давай поспешим отсюда, а то какой-нибудь лакей с «калашниковым» заглянет и удивится.
Они вышли из музыкальной школы беспрепятственно. И пошли домой.
А по дороге Удалов попросил объяснений. Он не все понял.
Мы все, все ученые, допустили ошибку, о которой нас уже предупреждал Будда, сказал Минц. Мы почему-то решили, что перерожденцы всегда были людьми. Был Наполеон стал Гитлер. Был Ломоносов стал Капица. А почему? Любая живая тварь может переродиться в иное существо Вот и я попался. Несколько часов изучал волоски щетинку кандидата Усищева, но никакой человек из них не получался. Молчит экран и показывает какие-то полоски
Мы все, все ученые, допустили ошибку, о которой нас уже предупреждал Будда, сказал Минц. Мы почему-то решили, что перерожденцы всегда были людьми. Был Наполеон стал Гитлер. Был Ломоносов стал Капица. А почему? Любая живая тварь может переродиться в иное существо Вот и я попался. Несколько часов изучал волоски щетинку кандидата Усищева, но никакой человек из них не получался. Молчит экран и показывает какие-то полоски
Минц остановился, поглядел, как летят с криками на ночной покой вороны, раскачивая голые ветви деревьев и роняя на землю снег.
К счастью, я гениален, продолжил Минц. А раз так, я решил посмотреть, а точно ли мы имеем дело с перерождением человека? Но тут одного волоска было недостаточно. Мне пришлось усовершенствовать установку, наладить более тесную связь между перерожденцем и оригиналом, чтобы исключить любую ошибку Остальное ты видел.
Но почему он превратился в таракана?
Ах, Удалов, наука имеет еще столько тайн! Но он так хотел стать Наполеоном, что я не смог отказать ему в этой мечте. Кто мог подумать, что он Наполеон, но среди тараканов?
Они дошли до ворот.
Попрощались.
Ты что-то печален, друг мой, сказал Минц.
Да нет, пустяки
Лучше откройся мне.
Тараканов жалко. Жили они, размножались и тут получили тирана. Представляешь, какой он там среди них порядок наведет?
Удалов, ты меня удивляешь. А людей тебе не жалко?
Жалко, но бессловесных тварей больше.
Не печалься, сказал на прощание Минц. Вырастет у нас еще другой диктатор. Похуже прежнего. Так что потерпи
РОКОВАЯ СВАДЬБА
Август завершался солидно, как в старые времена. Листва еще не пожелтела, но помутнела и пожухла, зато небо было бирюзовым, нежным, а по нему плыли облака пастельных тонов.
В понедельник Удалов возвращался с садового участка, вез сумку огурцов, два кабачка, банку собственноручно засоленных помидоров. Еще на конечной автобус заполнился такими же огородниками, у рынка многие сошли, вместо них втекал городской, в основном молодой народ. Этот народ не обращал внимания на прелести августа и не хотел единения с природой, он хотел единения друг с дружкой.
Мускулистый от щиколоток до шеи парень ограждал свою спутницу от других пассажиров. Девица ему досталась фарфоровая, ясноглазая, вроде бы задумчивая, хотя ясно было, что задумываться ей нечем.
В годы удаловской молодости таких девиц еще не рожали и не разводили. Главной частью девицы были ноги, сооружения архитектурной ценности. На них уже можно было вешать дощечку: «Памятник архитектуры конца XX века. Охраняется общественностью». Над ногами, на уровне удаловского подбородка начинались прочие детали тела талия, наглая грудь, а потом нечто розовое, голубое и золотистое.
Удалова покачнуло на девицу, и парень на него зарычал. Он был коротко стрижен, и наверно, в стрижке отрезали ему затылок, но обошлось без кровотечения, там была сплошная кость.
Автобус остановился у парка. Парень подтолкнул девицу, та спрыгнула с подножки, пошатнулась на своих колоннах, но устояла. Парень тут же подхватил ее за талию и прижал к себе. Так они и ушли.
Удалов сошел на следующей остановке.