Москва встречала дождем. Вера добралась до квартиры и сутки не выходила на улицу. «Реву, жалею, жду хорошенький итог поездочки», иронизировала Вера.
На работе срочно требовали «незаменимую Веру». «Карьеру лучше удается строить, чем личную жизнь», подбадривала себя Вера и вернулась в рабочий строй.
Рим не отпускал. Надо было найти сумку и вернуть обратно. Вера написала в службу забытого багажа. Через три дня подтвердили: вещи нашлись. Женщина разыскала туристов, которые возвращались обратно в Москву. Договорилась с ними, приехала в аэропорт и заплатила за неудобства счастливой паре молодоженов, которые только что отметили в Италии первый медовый месяц.
Сумка была рядом. Голова не трещала. Душа побаливала. Вера периодически залезала на страницу несостоявшегося жениха в соцсетях, всматривалась, прокручивая сцену в гостинице. Придумывала монологи, перечитывала переписку и ждала.
«Зачем истерила? Доказывала, что все можно наладить. Чем больше стараешься показать свою адекватность, тем глупее выглядишь. Он бы не поменял решение».
Вера вспомнила свою далекую первую любовь и их дикие ссоры. Она тогда для себя решила: когда люди ругаются, значит, есть что обсуждать. Темы для споров признак жизнеспособной семьи. «Громче ссора живучей пара». А ушел тот без объяснений. «Когда молчат оба, не за что больше держаться, нечего выяснять, нечего спасать», заключила Вера.
В выходные в гости с вином и сыром завалились друзья.
И хорошо, что поехала, наперебой завопили женщины. Сразу понять твой человек или нет, надо побыть рядом, чтобы потом не было иллюзий. Если думаешь, что стерпится ни фига. Не стерпится.
И хорошо, что поехала, наперебой завопили женщины. Сразу понять твой человек или нет, надо побыть рядом, чтобы потом не было иллюзий. Если думаешь, что стерпится ни фига. Не стерпится.
Девочки, но я была строгая, скучная, мрачная. Я придиралась, нудила, запротестовала Вера.
Не надо заниматься самоедством, нужно двигаться вперед. Отряхнуться и вперед без оглядки. Надо мыслить глобальнее. Не тот, значит, будем искать с перламутровыми пуговицами. А у этого явно другие планы на уме. Или ты надеешься убедить его полюбить себя? заверещала намалеванная дама с неудачно наращенными ресницами.
Ты сильная. Все хорошо, грех жаловаться. Небольшая неприятность и давай, двигайся дальше. Ты стоишь на пороге огромных перемен, мироздание дает очередной шанс, а ты в него вцепилась, будто он последний, зафилософствовала другая искусственно улучшенная приятельница.
Да, выпьем за женскую силу.
Подруги чокнулись бокалами.
Есть два «нельзя» в отношениях, продолжила густо наштукатуренная. Первое нельзя насильно притянуть за уши любовь. Любовь не терпит давления и агрессии. Забудь о том, чтобы заставить себя полюбить. Чтобы кто-то увидел достоинства, ум, красоту, глубину. В общем, все, что в тебе есть прекрасного. Это уже есть. Не надо умолять человека быть с тобой. Не поможет. Глупо это и только отталкивает. Это как надеть неудобную обувь и надеяться, что можно танцевать, не прихрамывая. Боль отразится на лице. Но при этом надо оставаться легкой, даже когда настроена серьезно. Серьезные отношения не запрещают улыбаться.
Две подруги, не моргая, уставились на захмелевшую подругу, в которой открылся философский дар:
«Второе нельзя. Нельзя иллюзиям сбить с пути настоящего и реального. Мужчины это не целый мир, это лишь часть жизни. Не бОльшая и не лучшая, а взаимозаменяемая. Нельзя рассматривать мужчину, даже понравившегося и полюбившегося, как убежище. Просто не надо. Запомни: это ты выбираешь, а не они. И это твое решение уйти. И двигаться дальше».
И вся троица звякнула наполненными бокалами.
К ночи пьяные и довольные подруги разъехались по мужьям и детям. Вера осталась одна.
Вера ищет ответы на болезненные вопросы: «Вера, вот скажи, почему я одна?» и честно отвечает: «Ты космическая, поэтому у тебя ничего не получается с земными мужчинами».
У 35 летней незамужней женщины вырабатывается железное терпение, боевая выдержка и надежда. Ждать. Ждать. Ждать. Надеяться. Иногда действовать или бездействовать это тоже активный шаг.
Через месяц Вера заметила: в друзьях стало на одного человека меньше.
Палка
Полина терпеть не могла эту палку. Та была трехметровая, тяжелая, ее невозможно было затащить или вытащить из подъезда с первой попытки: палка ударялась о входную дверь, застревала в проходе. Полина материлась, толкала ногой дверь, протаскивала деревянный шест, удерживая таз с бельем и прищепками. Но каждый раз добросовестно выносила и вносила палку во двор. Развешивала постиранное, подпирала палкой. Белье сохло быстрее и не волочилось по земле. Палка была нужной, но жутко неудобной.
Палка была не то, что старше Полины, скорее ровесницей ее матери. Фамильная реликвия досталась той еще от бабушки. «Единственное наследство», смеялась женщина. Три квартиры и одну съемную сменили, а палка переезжала как член семьи.
В один год матери надоело затаскивать булдыгу в подъезд. Появились внуки в доме, стирки прибавилось. Бывало, запускали две машинки белья за день. Бегать с тазами туда-сюда и палкой маме стало лень. Она оставляла деревянную помощницу во дворе и на ночь. Через неделю палку украли.