А то!
А то!
А не то с дачи бесплатной, говорит, выселю!
Просто ужас, как всех напугал!
«Травля» Сельдерея
Жил-был на одной из таких дач знаменитый писатель. Звали его Сельдерей.
И попала вдруг его рукопись, роман целый, в руки тех самых соблазнителей-искусителей бобелевских и гонобобелевских.
Скандал! Шум! Гам! Тарарам! Разгневался царь Лит. Помрачнел, что небо перед грозой!
«Как так?!» говорит.
«Ты, что Сельдерей, приказов моих не читаешь? Меня не уважаешь? Самого Лита не чтишь?»
Повинился тогда Сельдерей, покаялся в небрежении, халатности своей и даже пижамности непростительной:
«Недоглядел, дескать, Царь-Батюшка, ох, недоглядел недосмотрел: украли, увели, увезли враги рукопись, целый, значит, роман, без моего ведома!
Отказываюсь совсем, насовсем и навсегда от мирового величия, всемирной известности, заоблачных гонораров, вражеских премий, лекций, Швеций, даже от швейцарского шоколада и французского камамбера! Сто лет мне их не надо! Прими, царь-государь, слова мои на веру и на даче родной меня оставь!»
«Оставь мне», говорит царю Сельдерей еще раз, используя метод повтора, «оставь мне только дачу среди полей! Здесь меня вдохновение иногда посещает, Муза Иванна с приветом навещает, здесь хочу жить и, наконец, именно здесь конец дней моих провести желаю!»
(В сторону, негодующей музе):
«Муза! Да подожди ты ломиться! Сейчас открою! Хватит тебе кипятиться! Ты же мне высадишь дверь! Успокойся, родная, и верь! Я царю просьбу свою излагаю, а женщина другая тут вообще не причем!»
Смягчился сердцем царь Лит, повеселел, и остался Сельдерей на даче, и хорошие стихи успел написать, и мирно закончились там его тихие, но талантливые дни.