При своем патологическом интересе к женскому полу Юрка ее избегал, даже, казалось, побаивался. Людочка и ее подружки, уже испытавшие на себе пристальное внимание сластолюбивого Юрца, объясняли эту робость перед Светкой нежеланием портить и без того плохие отношения с администрацией школы. Если бы староста пожаловалась классной или директору то как минимум Юрку бы выгнали, а то и до суда дело бы дошло. Ему и без Светки хватало работы. Пропустил через постель почти всех одноклассниц (и не по разу), а затем передавал их своим приятелям-однокашникам, таким же озабоченным по части женского пола, у которых столь завидного таланта соблазнения невинных девичьих сердец не было.
Все же на выпускном вечере, когда Юрка простился со школой, он не удержался и попробовал соблазнить Светку, суля золотые горы и небо в алмазах. Видимо, для храбрости, Юрка с приятелями вначале хорошенько выпили, а затем он начал приставать к старосте-недотроге. Потому его «ухаживания» за бедной девушкой со стороны выглядели как откровенная грубость, еще и подогретая живейшим участием дружков.
Итак, Юрка уговорил уединиться Светку, которая ничего не подозревала о его истинных намерениях, в классной комнате якобы для серьезного разговора. Туда позже случайно зашел учитель физкультуры старших классов Лев Исаевич по прозвищу Чича. Чича помог старосте избежать предсказуемых неприятностей, а Юрца и троих его приятелей, которые помогали дружку ловить объект его желаний, отметелил. Да так, что те неделю после этого мочились кровью и надолго утеряли интерес к женщинам из-за «общего недомогания организма».
Чича, надо отдать ему должное, избил горе-любовничков очень профессионально. Почти не оставил следов на теле, не считая разве что мест, которые обычно никому не показывают. Еще и пригрозил, что если хоть один из них попробует пожаловаться родителям, то он всех отправит за решетку за попытку коллективного изнасилования одноклассницы.
Юрку Баранова это задело до глубины души. Он решил теперь уж непременно лишить силой, если не получается добровольно, девичьей чести Светку Селеверстову. И конечно, отомстить Чиче-обидчику, который помешал в самый ответственный момент и унизил его мужское достоинство. Под достоинством Юрка понимал только физическое превосходство над женщинами и способность через них реализовать плотские желания силой, если те не соглашались на близость.
Людочка сама это на себе испытала. Однажды в компании Юркиных друзей и двух ее лучших школьных подруг Юрке вздумалось устроить свальный грех, а она отказалась. Тогда он приказал своим дружкам-одноклассникам держать Людочку, а сам по очереди с остальными парнями изнасиловал ее, напевая при этом «Боже, меня храни» и «Аллилуйя, слава тебе, Боже, слава тебе».
Людочке было больно, стыдно и обидно. Она пыталась бороться с Юркой, но тот, взяв ее силой, чем-то вроде платка слегка придушил ее не насмерть, а почти до обморока. Людочка уже не могла сопротивляться из-за ватно-сонливой усталости. Чувствовала, что с ней проделывали, но ей стало это безразлично. Будто она оказалась вдалеке от самой себя, чужая сама себе. Только гнусавое пение Юрки скребло ей слух, хотя слова молитвы удивительным образом всё равно радовали ее душу.
В конце концов Людочка потеряла сознание. А очнулась от того, что кто-то растирал ее, голую, удивительно пахнущей жидкостью. От ее аромата у Людочки сами собой полились обильные, неостановимые слезы, которые крупными каплями стекали по щекам на несвежую подушку.
Она, как оказалось, пролежала без сознания одна в пустой квартире часа полтора. Юрка с приятелями и предавшими ее подружками вышел прогуляться и совершенно забыл о ней. А когда вернулся, один, и обнаружил безжизненное тело у себя на кровати, то жутко перепугался, решив, что задушил Людочку насмерть.
Он бросился ее ощупывать и понял, что она жива, но в глубоком обмороке. Юрка Баранов не был бы Юркой, если бы не решился вновь воспользоваться ее телом. Страх, что он совершил убийство, опять сменился похотью. Но насиловать бесчувственное тело ему было не по душе, так что Юрка решил привести Людочку в чувство и заодно сделать ей эротический массаж. Для этого он взял церковный елей, который его отец хранил как величайшую святыню на полке среди икон.
Раздев догола бесчувственную Людочку и обильно полив ее тело елеем, он принялся растирать ей спину и ягодицы. Сильный запах церковного масла вернул Людочке сознание. Она вспомнила, что с ней стряслось, и впала в истерику. Успокоить девушку Юрка сумел только к утру, кое-как уговорив ее никому не рассказывать о том, что случилось ночью.
И хотя Людочку и раньше не раз брали силой, грубо и не считаясь с ее желанием, но этот случай был особенно обиден. Раньше она винила только себя, объясняя всё тем, что ненароком спровоцировала на близость парня, который за ней ухаживал, или же ошиблась с самого начала. А теперь ее друзья (а Юрку и подруг она считала друзьями) унизили ее, показав, что она для них просто пустое место, девушка-подстилка. На их жаргоне таких называли словом «грязь».