Так что, он пошёл с вами? не вынес молчания Евген.
А куда он, на хрен, денется!
Время бежало быстро и неотвратимо, как прибыль в карман хозяев нефтепровода, под который мы и прокладывали трассу. Солнце юркнуло за горизонт и потянуло за собой прозрачную пелерину дня. И её край мягко стирал с неба режущую глаза яркость и открывал прячущийся под нею бархатный темно-синий полог, на котором робкими редкими звёздочками проявлялась бесконечность Вселенной.
Ну ладно, Женя, встретимся на двадцать третьем углу, сказал на прощание Палыч.
Да, как в кино: место встречи изменить нельзя, кивнул Женька. У тебя как с ходами? Всё в допусках?
Нормально, у меня все ходы записаны! шутканул Палыч. Есть, правда, одна нестыковочка, но я, кажется, нашёл, в чём там дело.
Может, нужна помощь? Давай вместе прикинем, посчитаем.
Да нет, Женя, разберусь.
Что ж, тогда поехали. Серёга, заводи «братишку». Евген, ты едешь или как? окликнул Женька нашего главного попыжиста.
Тот быстро попрощался с Сапогами и Пилялом и вприпрыжку побежал к машине:
Как же это я да не еду?! Вы же без меня там сойдёте с ума и помрёте от скуки!
Умереть от скуки может быть нам и не суждено, но то, что мы с твоей помощью перекроим свои умишки, это без всяких сомнений! уверенно заявил я и запустил двигатель «уазика».
17
Нет, этого быть не может! просто взвыл Евген.
Может, может. В жизни, Евгенчик, может быть всё, абсолютно всё, даже то, чего быть никак не может! успокоил я его.
Да, странное это дело лежит и никому не нужно! ехидно глядел на Евгена Женька. Некому попыжить, да и тебе некогда!
А суть дела была в следующем. Здесь, в комяцкой тундре, в краю, где всё подчинено нефтедобыче и нефтеперекачке, постоянно шло строительство: дорог, трубопроводов и разнообразных линий электропередач. Но даже теперь, во времена торжества частной собственности, когда считается каждая копеечка, раздолбайства вполне хватало. Тут и там по тундре торчали опоры, подцепившие провода, которые не шли никуда, а по земле, между кочек и в зарослях карликовых берёзок, эти провода извивались блестящими серебристыми змеями. А провода это, как не так давно стало нам известно, не столько средство транспортировки электричества, сколько средство заработка. Провода это алюминий, а алюминий это деньги! И уж кому-кому, а Евгену это было известно не понаслышке:
Блин! Да что же это такое делается! Я дома весь выворачиваюсь, влезаю в каждую афёру, чтобы только надыбать хоть пару килограммов металла, а тут он везде валяется! И никто его не берёт! и Евген бросал на нас беспомощные взгляды.
Постепенно он всё же стал свыкаться с мыслью, что для этих мест явление это нормальное, но сегодня его снова прорвало. И причина тому была. Сегодня мы обнаружили целую катушку «нулёвого» провода сечением сантиметра в три, и было очевидно, что всё это богатство позабыто-позаброшено. Вот тут-то Евген и взвыл:
Нет, этого быть не может!
Мы с Женькой ушли уже метров на триста от злополучной катушки, а Евген всё ещё ползал по ней, обливая горячими слезами элемент таблицы Менделеева под номером тринадцать.
Догнал он нас на следующей точке и твёрдо заявил:
Этот металл будет моим! Я его на хребте унесу! Серж, поможешь мне?
Ага, мечта всей моей жизни это таскание алюминия до капитальной поломки хребта.
Да нет, ты будешь его только возить до дому, а всё остальное мои проблемы.
Знаю я твои проблемы! Ты всегда лихо начинаешь, ну а потом помогите, друзья, пропадаю!
Тогда я буду всё таскать на себе! Ну как я брошу это богатство, ведь тут тонна, не меньше!
Хорошо, Евген, допустим, ты это всё порежешь и перетаскаешь. Но кому ты продашь своё богатство? Здесь ведь нету приёмных пунктов.
О, я найду!
И Евген нашёл! Уже через два дня у него был оптовый покупатель, снабдивший новоявленного металлиста мощными ножницами, которые используют в своей работе электрики и медвежатники. Правда, цена за килограмм металла была невелика десять рублей, но Евгену это очень подходило, да и выбирать было не из чего:
Это фигня, что всего десятка. Тут везде столько товара, что я заработаю легко на домашний кинотеатр!
Домашний кинотеатр был для Евгена тем же самым, что Рио-де-Жанейро для самого известного махинатора Советского Союза. И оставалась самая малость: легко на него заработать.
На следующий день Евген набрал с собой еды и, когда мы закончили свою работу, домой не поехал, а остался возле своей катушки провода с огромными ножницами и гигантским желанием немедленно начать зарабатывать деньги для осуществления своей мечты.
Серж, ты подскочи за мной часика через четыре.
Через четыре часа я приехал и, оставив машину на дороге, пошёл к месту жизнедеятельности Евгена, кое находилось от шоссе метрах в ста. Я шёл неторопливо, и каждый шаг вбивал в меня гвоздик нежелания таскать этот долбанный алюминий. Я отчётливо видел перед собой гору нарезанных проводов и довольное лицо уставшего Евгена, усыпанное капельками трудового пота.
Довольное лицо я увидел довольно скоро. Но вот капелек пота на нём не было. Гладкая, розоватая кожа Евгеновой физии была разукрашена живописными сальными мазками и присыпана бахромой хлебных крошек: Евген насыщался.