Значит, сэр Юстас убит?
Да, ему проломили голову его собственной кочергой.
Возница сказал, что хозяина дома зовут сэр Юстас Брэкенстолл.
Да, он был одним из самых богатых людей в Кенте. Леди Брэкенстолл сейчас в утренней столовой. Бедная женщина, что ей пришлось пережить! Когда я приехал, она едва дышала. Я думаю, вам лучше самим встретиться с ней и послушать, что она говорит. А потом мы вместе осмотрим парадную столовую.
Леди Брэкенстолл оказалась неординарной особой. Нечасто мне доводилось видеть женщин, в которых столь счастливо сочетались бы грациозная фигура, женственные манеры и прекрасное лицо. У нее были золотистые волосы, голубые глаза и, без сомнения, великолепный цвет лица, который всегда сопутствует подобной конституции. Но сейчас от переживаний лицо ее было бледным и измученным. О том, что эта женщина перенесла не только душевные, но и физические страдания, красноречиво говорил ужасный фиолетовый кровоподтек на лбу, который ее горничная высокая строгая женщина беспрестанно смачивала уксусом, разведенным водой. Женщина в изнеможении откинулась на кушетку, но ее быстрый наблюдательный взгляд и насторожившееся при нашем появлении красивое лицо свидетельствовали, что трагические события не лишили ее здравомыслия и присутствия духа. На ней был надет свободный голубой халат с серебряной отделкой, но рядом на спинке кушетки лежало вечернее черное платье с блестками.
Я уже все рассказала вам, мистер Хопкинс, устало сказала женщина. Может быть, вы передадите мой рассказ своими словами? Впрочем, если вы считаете это необходимым, я сама расскажу господам, что случилось. Вы еще не были в парадной столовой?
Я решил, что сначала им нужно выслушать рассказ вашей светлости.
Я буду рада, когда вы покончите со всеми формальностями. Мне страшно подумать, что он все еще лежит там. Она вздрогнула всем телом и спрятала лицо в ладонях. Широкие рукава халата упали, обнажив ее руки до локтей.
У вас есть другие раны, мадам? воскликнул Холмс. Что это?
На белой круглой руке проступали два ярко-красных пятна. Женщина поспешно спрятала руки.
Это ничего. Это никак не связано с ужасными событиями минувшей ночи. Если вы с вашим другом присядете, я расскажу вам все, как сумею.
Я жена сэра Юстаса Брэкенстолла. Мы женаты около года. Я полагаю, нет смысла скрывать, что я была несчастлива в этом браке. Боюсь, вы все равно услышите это от соседей, даже если бы я и попыталась это скрыть. Возможно, отчасти, в этом была и моя вина. Я выросла в свободной, не скованной условностями атмосфере Южной Австралии, и, конечно, английская жизнь такая чопорная и замкнутая мне совсем не по душе. Но главная причина в другом и это тоже скажут вам все в округе: сэр Юстас был законченным пьяницей. Находиться в обществе подобного человека один час неприятно. Но вообразите себе, каково чувствительной и пылкой женщине быть привязанной к нему день и ночь? Это святотатство, преступление, злодейство считать такой брак нерушимым. Я скажу вам, что подобные законы навлекут проклятие на вашу страну Господь вас накажет.
Она вдруг приподнялась, щеки ее вспыхнули, глаза засверкали под жутким кровоподтеком, но сильная рука строгой горничной мягко уложила ее опять, и приступ гнева завершился бурными рыданиями. Наконец она справилась с собой и продолжила:
Я расскажу вам, что здесь произошло. Возможно, вам уже сказали, что комнаты слуг находятся в новом крыле. Все остальные комнаты и кухня расположены в главном здании. На верхнем этаже находятся наша общая с мужем спальня и спальня моей горничной Терезы. Прямо под ней расположена моя комната, в которой я провожу большую часть времени. По вечерам, кроме меня, моего мужа и Терезы, в главном здании никого не бывает, и ни единый звук не может потревожить тех, кто находится в дальнем крыле. Должно быть, грабители знали об этом, иначе они не действовали бы так дерзко.
Сэр Юстас ушел спать примерно в половине одиннадцатого. Слуги тоже уже разошлись. Только моя горничная еще не спала, она была у себя в комнате наверху, ожидая, когда я позову ее готовиться ко сну. Я сидела здесь и читала. В начале двенадцатого, прежде чем подняться к себе, я обошла все комнаты: я всегда делаю это сама, потому что на сэра Юстаса, как я уже объяснила, положиться было нельзя. Я заглянула на кухню, в буфетную, в оружейную комнату, в бильярдную, в гостиную и, наконец, в парадную столовую. Когда я подошла к окну, занавешенному плотной шторой, я внезапно почувствовала сквозняк и поняла, что окно открыто. Это так называемое французское окно, которое, по сути, является стеклянной дверью, позволяющей выйти прямо на лужайку. Я откинула штору и оказалась лицом к лицу с широкоплечим пожилым мужчиной, который шагнул прямо в комнату. В руке у меня была зажженная свеча, и я увидела за спиной у него еще двух мужчин помоложе. Они вошли в комнату, я подалась назад, но мужчина набросился на меня и схватил сначала за руку, а потом за горло. Я хотела закричать, но он ударил меня кулаком по лицу и повалил на пол. Должно быть, несколько минут я пробыла без сознания, потому что, придя в себя, обнаружила, что они уже оторвали шнур колокольчика и крепко привязали меня к тяжелому дубовому стулу, который всегда стоял у нас во главе обеденного стола. У меня не было возможности даже пошевелиться, кричать я тоже не могла, так как мне завязали рот носовым платком. Как раз в это мгновение в комнату вошел мой несчастный муж. Очевидно, он услышал какие-то подозрительные звуки и был готов к тому, что увидел. В руке он сжимал свою любимую терновую дубинку. Он кинулся на одного из грабителей, но другой тот, что постарше наклонился, достал кочергу из камина и изо всех сил ударил мужа по голове. Сэр Юстас упал, не издав ни единого стона, и больше ни разу не пошевелился. Я снова потеряла сознание, но, видимо, ненадолго. Когда я опять открыла глаза, я увидела, что грабители забрали из буфета все серебро и достали оттуда бутылку с вином. В руке у каждого был бокал. Я, кажется, уже говорила вам, не правда ли, что один был постарше, с бородой, а двое других совсем молодые парни. Можно было подумать, что это отец и сыновья. Они шепотом переговаривались, потом подошли ко мне проверить, хорошо ли я привязана, и затем ушли, закрыв за собой окно. Прошло не меньше четверти часа, когда я смогла освободиться от платка и позвать на помощь. На крики прибежала моя горничная. Она подняла других слуг, мы вызвали местную полицию, которая немедленно связалась с Лондоном. Это действительно все, что я могу рассказать, джентльмены, и я надеюсь, что мне больше не придется повторять свой рассказ, потому что, поверьте, мне это нелегко.