За тем, как в 19201930-е гг. утрачивало свой смысл и уходило в прошлое понятие «квартира», на смену которому пришли рабочие общежития и «коммуналки», наравне с современниками наблюдал и Михаил Булгаков.
Михаил Афанасьевич приехал в Москву в конце сентября 1921 г., как он сам вспоминал, без денег и без вещей, «чтобы остаться в ней навсегда». В тот момент ему было тридцать лет, а за спиной уже настоящая биография: во время Первой мировой войны он работал в прифронтовых госпиталях, служил земским врачом в глухом селе, излечился от морфинизма, участвовал в Гражданской войне, едва не умер от тифа, скитался по Кавказу, сочинял революционные пьесы для владикавказского театра В Москве начинающий писатель тотчас столкнулся с квартирным вопросом:
И вот тут в безобразнейшей наготе предо мной встал вопрос о комнате. Человеку нужна комната. Без комнаты человек не может жить. Мой полушубок заменял мне пальто, одеяло, скатерть и постель. Но он не мог заменить комнаты, так же как и чемоданчик. Чемоданчик был слишком мал. Кроме того, его нельзя было отапливать. И, кроме того, мне казалось неприличным, чтобы служащий человек жил в чемодане.2
«Однодневные» адреса, ночевки у знакомых сменились первым постоянным местом жительства комната для Булгакова нашлась благодаря помощи родственников и протекции самой Надежды Константиновны Крупской (по мужу Ульяновой). Письма, хлопоты, неприятные разговоры с жилтовариществом и, наконец, Булгакова с первой женой, Татьяной Николаевной, прописали в доме 10 на Большой Садовой улице в одной из комнат коммунальной квартиры 50, послужившей впоследствии прообразом легендарной «нехорошей квартиры» из романа «Мастер и Маргарита». Обстоятельства получения комнаты, полные бюрократического гротеска, Булгаков впоследствии описал в очерке «Воспоминание»: несчастный бездомный писатель, которого всеми неправдами пытаются выселить из коммуналки, пишет бумагу на имя Ленина. Вождь приходит к писателю во сне и усмиряет председателя домового управления, а на следующий день заветную бумагу подписывает Надежда Константиновна. Воспоминания о первых месяцах жизни в коммунальной квартире и попытках устроиться на новом месте были запечатлены писателем в очерке «Сорок сороков»:
Пролетарии выселяли меня с квартиры на том основании, что если я и не чистой воды буржуй, то, во всяком случае, его суррогат. И не выселили. И не выселят. Смею вас заверить. Я перенял защитные приемы в обоих лагерях. Я оброс мандатами, как собака шерстью, и научился питаться мелкокаратной разноцветной кашей. Тело мое стало худым и жилистым, сердце железным, глаза зоркими. Я закален.3
Довольно скоро обозначилась одна из главных проблем нового пристанища соседи. Вместе с Булгаковыми в квартире жила проститутка Дуся, в другой комнате шумная Анна Горячева, живой прототип скандально известной Аннушки, другие соседи держали поросенка и петуха, а третьи гнали и продавали самогон. По ночам самогонщики играли на балалайке и пели, в коридоре случались драки, и Михаилу Афанасьевичу приходилось вызывать милицию. Впоследствии в одном из рассказов, с характерным названием «Самогонное озеро», писатель вывел прикладную формулу проживания человека в коммуналке, согласно которой после полутора лет в квартире 50 жильца вряд ли сможет что-то удивить в жизни. В квартире 50 писатель прожил вдвое больше почти три года, поэтому несложно представить себе роль «нехорошей квартиры» и в жизни, и в творчестве Булгакова. Ужасы коммунального быта нашли воплощение и в несвойственной для Михаила Афанасьевича стихотворной форме:
На Большой Садовой
Стоит дом здоровый.
Живет в доме наш брат
Организованный пролетариат.
И я затерялся между пролетариатом,
Как какой-нибудь, извините за выражение, атом.
Жаль, некоторых удобств нет,
Например, испорчен ватерклозет.
С умывальником тоже беда:
Днем он сухой, а ночью из него на пол течет вода.
Питаемся понемножку:
Сахарин и картошка.
Свет электрический странной марки:
То потухнет, а то опять ни с того, ни с сего разгорится ярко.
Теперь, впрочем, уже несколько дней горит подряд,
И пролетариат очень рад.
За левой стеной женский голос выводит «бедная чайка»,
А за правой играют на балалайке.4
Первые полгода Булгакову и его супруге было чрезвычайно тяжело в «нехорошей квартире» писателя изматывали постоянные поиски работы, отсутствие денег, голод. Михаил Афанасьевич служил секретарем в ЛИТО Главполитпросвета, заведовал отделом хроники в частной газете «Торгово-промышленный вестник», служил в Научно-техническом комитете Военно-воздушной академии им. Н. Е. Жуковского, даже состоял в бродячем коллективе актеров, однако все это едва ли позволяло сводить концы с концами. Татьяна Николаевна вспоминала, что мирное время в Москве давалось им тяжелее, чем жизнь во время Гражданской войны в Киеве и на Кавказе: не было денег, приходилось голодать по нескольку дней. Вместе со своим знакомым Моисеенко писатель даже пытался спекулировать: они покупали и перепродавали пудру, однако дело не выгорело К многочисленным проблемам бытового характера вскоре добавилась и личная трагедия: 1 февраля 1922 г. умерла Варвара Михайловна Булгакова, мама писателя. Постоянно нуждающиеся Михаил и Татьяна не смогли поехать на похороны в доме не было денег.