Я резал. В комнате запахло чем-то резким, доктор наклонился рядом со мной над Хромоножкой и прижал к её руке выше локтя флакон с зеленоватой жидкостью. Из флакона высунулись остренькие ножки и вонзились в распухшую покрасневшую кожу. Он слегка сжал флакон, ножки втянулись. Доктор приподнял руку Хромоножки и приложил флакон с другой стороны.
А ты режь, режь, не зевай, строго сказал он мне, всё с неё срезай. Обкалывать буду, пока антибиотика хватит, по ампуле на руку, третью в шею. А там, может, уже и пить сама начнёт. У вас тут стрептококк непуганый, должно быстро взять.
К тому моменту, когда я окончательно стащил с беспамятной девушки остатки рубашки, а доктор бросил на стол пустой флакон и вытащил второй, стало заметно, что та её рука, что до плеча покрылась мелкими проколами, чуть побледнела и выглядела не такой распухшей. Я приободрился.
Пришёл Петеан со стопкой белья, доктор велел ему сложить все на стол и выгнал прочь.
Нечего тут смотреть. Дочка оклемается, тогда придёшь. Иди, дед, иди.
Он впрыснул в левую руку, плечи и подмышки Хромоножки второй и третий флаконы, показал мне, как постелить чистую постель под бесчувственного человека, не поднимая его, закапал что-то Хромоножке в глаза и с сомнением поглядел на меня.
Сейчас буду шить культи. Если обещаешь не падать в обморок, можешь остаться помочь.
Я пообещал не падать.
И не упал.
Нить не дёргайте, она сама рассосётся, размеренно объяснял доктор, втыкая изогнутую иглу прямо в тело, ничем не мажьте, ничем не присыпайте местным, я дам раствор, омывай им и после каждый раз оборачивай в чистое и утюженное. Грязное с неё всё выброси. Болеть будет у неё адски. Дам шарики, растворяй по одному в воде, давай пить. Шарик в день, не больше, а то умрёт. Больше не давай, пусть лучше покричит. Хорошо, что сейчас не в себе, а то мы б с тобой намучились держать и шить.
Он ловко обмотал каждую культю чистой тканью, приподнял голову Хромоножки и влил ей чего-то в рот. Едва глоток.
Ничего, по слизистой рассосётся Очнётся, раз в час давай вот этого по глотку. Больше не надо. Простой воды, чуть подсоленной, давай побольше, сколько выпьет. Давай, выхаживай её теперь. Звери у вас тут власти Ладно, я пошёл.
Он аккуратно сложил в чемоданчик пустые флаконы, иглы, скальпели и страшный резак, которым выравнивал концы костей. Потрепал меня по плечу, ободряюще улыбнулся и исчез.
Я никогда больше не видел этого человека.
Хромоножка перестала стонать и дышала ровно. Я пошёл искать кухню, чтобы приготовить воды к тому времени, когда она очнётся.
В библиотеке на двух сдвинутых лавках спал Ванг, укрытый моим, то есть на самом деле рориным плащом. Я вернулся в коридор, и толкал каждую створку, пока за чем-то, что в жизни не отличить от шкафчика, не показался свет.
Петеан и старые капитаны занимали крошечную кухоньку полностью; деревяшка Грюнера не поместилась и высовывалась в проход.
Что, что?
Спит, сказал я, доктор ушёл, сказал поить побольше и дал два лекарства, давать понемножку. Лихорадки нет уже.
Чудо сущее, восхищённо сказал Петеан и дёрнулся на выход, но не смог протиснуться мимо Грюнера.
Не чудо, а знание, флегматично отозвался Рори, как твоя магия, просто по-другому.
Выпусти меня, Морри, сказал Петеан, надо положить принца спать и отнести девочке воды.
Я слишком устал даже для того, чтобы поморщиться. Спать. Великолепная идея.
Кажется, это была собственная кровать Петеана, я не стал уточнять. Разулся, стащил заскорузлую мантию утром надо будет постирать упал, укрылся и успел вздохнуть, и тут настало утро.
Окно маленькой комнаты выходило прямо на океан, и солнце, поднимаясь из воды, простреливало всю комнату насквозь. Никаких занавесок. Кровать, нелепо большой одёжный шкаф, умывальник, белые стены. Это я-то считал свою спальню скромной. На табуретке у изголовья лежала свёрнутая тёмная одежда. Моей грязной мантии на полу не было. Похоже, Петеан дал мне что-то своё переодеться.
Вообще-то, только по оттенку ткани и можно было отличить то, что я снял вчера, от того, что надел утром. Мы с Петеаном, видимо, были одного роста и одной толщины. Значит, я вот такой хрупкий по сравнению с другими. И то сказать, на брата я уже много лет смотрю снизу.
Я обулся и медленно выбрался из спальни. Куда идти? Я толкнул первую попавшуюся дверь, открылась огромная светлая зала с мягким ковром на полу. У дальней стены стоял низкий широкий шкаф с с игрушками? Множеством игрушек. Я попятился и закрыл за собой дверь. Детская во дворце меньше раз в пять, и игрушек там тоже меньше. Кто такие дети Хромоножки?
Тут я понял, что вдоль стены лежали сложенные матрасики. Пара десятков, не меньше. Зачем двум детям столько? Значит, их было не двое?..
Я почувствовал, что устал от загадок и хочу домой. Но я же не сказал Петеану, какие лекарства и по скольку давать Хромоножке. «Больше шарика в день умрёт», вспомнил я слова доктора. О, только бы он не напоил её чем-нибудь не тем. Я повернулся к пустой детской спиной и пошёл искать.
Быстрее всего нашлась спальня Хромоножки. Она лежала на высоком изголовье, укрытая по пояс одеялом, в чистой одежде, и пила с ложки воду. Петеан оглянулся на меня