Таким образом, Жора отправился к папе один. Однако в Красильниково ни папа, ни кто-либо от имени и по поручению папы его не встретил. Вместо того чтобы удивиться и расстроиться, Жора вспомнил о запасном варианте. А вспомнив, он решил добираться до Киева, где проживали мамин брат Виталий Палыч со своей молодой супругой Аксиньей Андревной. Возвращаться назад было ещё неразумнее, чем следовать дальше.
Избежав новых «дорожных знакомств», Жора благополучно перешёл линию фронта и без проблем добрался до Киева. Вскоре он уже стучал в дверь солидного дома, адрес которого нашёл в своей записной книжке.
Так он оказался в семье Спиральских.
Супруги приняли самое живое участие в судьбе юного родственника, претерпевшего столько испытаний: для пользы дела Жора несколько приукрасил своё путешествие, возведя его в ранг опасного приключения. Были и другие причины столь неожиданного радушия, как со стороны дяди, так и со стороны его молодой супруги. Но с ними Жора ознакомится несколько позже.
Ну, а сейчас он пользовался всеми благами цивилизации разумеется, с поправкой на трудное военное время: белужья икра в доме ставилась только к обеду, а ананасы так и вовсе через день!
Но Жора не привередничал: в качестве дневного рациона его вполне устраивала какая-нибудь пара фаршированных куропаток, десяток устриц, хороший цейлонский чай, дюжина пирожных с кремом, да две-три вазочки с ванильным мороженым. В еде он был почти что спартанец!
Первые дни он только и делал, что ничего не делал. Хозяева окружили его вниманием так, что и не вырвешься из окружения. Избыток внимания порой даже начинал утомлять. Но вот однажды Виталий Палыч, краснея и запинаясь, робко попросил его сходить к одному товарищу по фамилии Пинский, и попросить у него в долг крынку топлёного масла.
Какого масла?!
Жора имел право на демонстрацию ещё и не такого изумления! Ведь в доме разве что птичьего молока не было!
Но Виталий Палыч, попеременно краснея и бледнея, продолжал нести какую-то ахинею об исключительно полезных качествах масла домашнего вытапливания от товарища Пинского. Виталий Палыч даже сослался на доктора, который якобы настоятельно рекомендовал ему потреблять топлёное масло в качестве лечебного средства. Этому доводу Жора поразился не меньше: до сегодняшнего дня единственным лечебным средством для Виталий Палыча был только шустовский коньяк в неумеренных дозах!
Но надо значит, надо. В смысле: надо платить за гостеприимство. Особенно такое гостеприимное и в такие суровые времена.
Несмотря на тридцатиградусную жару, Виталий Палыч упросил Жору надеть курточку. Курточка была несколько не по размеру, но столько мольбы было в глазах Виталий Палыча, что Жора не стал привередничать. И потом, он видел, как накануне вечером дядя «колдовал» над этой курткой с иголкой в руках. Следы от уколов у него на пальцах дополнительно вопияли о снисхождении.
Надев курточку, Жора сразу почувствовал какую-то неловкость со стороны спины. Он снял вещь и его подозрения немедленно оправдались. К шёлковой подкладке куртки неумелыми стежками был приляпан накладной карман. Из кармана торчал край тетрадного листка.
Когда Жора поднял вопросительный взгляд на Виталий Палыча, тот покраснел, как помидор, и совсем уж неприлично засуетился. Не желая дополнять страданий мужа ещё и своей иронией, Аксинья Андревна тактично отвернулась к стене.
Жора пожал плечами, и молча вышел. Старательно отводя глаза от супруги, Виталий Палыч заспешил в свой рабочий кабинет.
На бесцеремонно громкий стук Жоры дверь открыл невзрачный мужичок простоватой наружности, но с хитрющими глазами прожженного плута. Когда Жора представился и изложил суть дела, мужичок, подтвердивший своё соответствие реквизитам на медной табличке, почему-то засуетился. Он вдруг начал усиленно приставать к юноше с морковным чаем, который, как верно определил тот по доносившемуся из кухни аромату настоящего бразильского кофе, был предназначен скорее для демонстрации товарищам из Чека, чем для личного потребления.
Ну, испейте!
Пинский домогался согласия юноши с не меньшим упорством, чем некоторые домогаются любви женщины.
Настоящий!
Настоящий морковный? невозмутимо уточнил Жора.
Невероятно, но Пинский смутился.
Ну, не хотите чаю тогда тогда снимите курточку!
Невероятно, но Пинский смутился.
Ну, не хотите чаю тогда тогда снимите курточку!
Это было совсем уже «не из той оперы», и Жора не мог не выйти с оценкой:
Вы бы хоть паузу выдержали между словами Для приличия.
Смущения Пинского прибыло. Он, человек, который на своём веку обжулил немало жуликов и даже очень достойных не мог определиться с методой. Юноша был не связным, а всего лишь «контейнером» и это усложняло процесс общения. Опять же, как относиться к этому родственнику Спиральских: как к мальчику или как к мужу? Он, к сожалению, не оправдывал ожиданий. То есть, был явно не дурак, наглец и с претензиями на лидерство. А кому должен был уподобиться сам Аркадий Леопольдыч: дурачку или доброму дяденьке? И потом, он не сомневался в реакции Аксиньи Андревны, узнай она о контакте. Ведь расширялся круг членов её семьи, вовлекаемых «в подпольную деятельность». Деятельность шутейная, но последствия могли быть вполне серьезными. В том числе и для госпожи Спиральской.