Если бы у Макара было время посмеяться, он бы непременно сделал это. Своим оригинальным мышлением чекист создал все предпосылки для смеха. Но в сложившихся обстоятельствах Макар предпочёл скиснуть лицом. Потому, что понял: разовой услугой не отделаться. Заметив перемену в лице «дьяволовца», «Чекист» ухмыльнулся.
Вместе с инструкциями получишь деньги!
Он ободряюще похлопал Кусачего по плечу.
Поверь, там неплохо платят за работу, конечно! А теперь мотай отсюда, да поживее!
Макар продолжал нерешительно топтаться на месте.
Ну, в чём дело? недовольно спросил «Чекист».
Макар замялся уже не только ногами.
Там, он махнул рукой в сторону возов, у меня кое-какое имущество Может, что-нибудь Одарке, а?
«Чекист» неопределённо хмыкнул.
Ладно, там что-нибудь придумаем! Всё?
Макар добавил нерешительности в топтании.
Ну, говори, чёрт бы тебя
По причине лимита времени «Чекист» рассердился уже не на шутку. Хотя сердиться на шутку он и не умел. И если уж он сердился, то его визави могли считать себя везунчиками уже потому, что являлись лишь визави, а не оппонентами.
Макар почувствовал это и решил не злоупотреблять остатками терпения новоиспечённого хозяина.
Там, под хворостом и сеном в мешковине товар кое-какой мелочишка всякая разная ружьишки, там прочее
Сердитости на лице «Чекиста» как не бывало.
Какие ружьишки?
Кусачий откашлялся.
Хм Ну, там «винтари», обрезы, револьверы Несколько английских карабинов имеется. Ну, и мелочишка всякая: гранаты там, ленты пулемётные
Впечатлённый разнообразием ассортимента, «Чекист» недоверчиво ухмыльнулся.
Ты ещё скажи, что у тебя и пулемёт там припрятан?
Макар скромно опустил глаза.
Ты ещё скажи, что у тебя и пулемёт там припрятан?
Макар скромно опустил глаза.
Два. «Льюисы» образца четырнадцатого года. Для сурьёзных людей, конечно.
Лихо! заломил фуражку «Чекист».
Обнадёженный похвалой, Макар взмолился:
Это ведь, какие деньги пропадают! Не погуби, кормилец!
«Кормилец», раздумывая, почесал в затылке, отчего фуражка вернулась на место.
М-да, положение. И с собой не заберёшь, и Чека не оставишь А товар нужный, в хозяйстве пригодится Знаешь, что
Макар обесцветился в ожидании приговора.
Оформлю-ка я это, как конфискат в камеру хранения вещдоков: она в моём ведении! Потом ключнику-пьянчуге ставим «пол-литра» и дело сделано! Товар будет, как в сейфе! Но я в «половине»! Лады?
Лады!
Макар искренне обрадовался такому исходу дела. Половина это всё же больше, чем ничего.
Ну, а теперь беги! И запомни: я жду тебя обратно через неделю!
Не у взмолился Макар.
«У»! не внял мольбам «Чекист».
С улицы донёсся неясный шум. «Чекист» выглянул в окно: поднимая клубы пыли, по направлению к дому, маша револьвером, нёсся Сазанов.
Не тратя больше слов, «Чекист» вытолкнул Кусачего в окно, выходящее в огород. Дополнительно полученное ускорение коленом под зад позволило Макару быстро раствориться в могучих зарослях лопуха. Убедившись в дематериализации связного, «Чекист» выхватил из кобуры громадный маузер и стал расстреливать «белый свет». Аккомпанементом выстрелам работали дикие крики на тему: «Стой, стрелять буду!»
Ворвавшийся в хату Сазанов застал только своего коллегу, заковыристо матерящегося у распахнутого окна.
Ушёл смачно выматерился «Чекист». Ух, как я хотел его «достать»!
Он нехотя вложил расстрелянный «до железки» маузер в кобуру: явно ещё не настрелялся.
Ну, пошли глядеть трофеи!
Совместными усилиями они сбросили хворост. Разворошили сено. Под ними оказался целый женский гардероб, спрессованный до толщины человеческого скелета: платья и юбки из «жатки» и панбархата, горжетки и манто из горностая и соболя, всевозможное нижнее бельё из шёлка и гипюра, и, наконец, роскошная котиковая шуба.
Моё!
Из-за калитки донёсся истерический вопль. Растрепанная Одарка, с невидящими глазами, но хорошо разглядев имущество, влетела во двор, и попыталась широко раскинутыми руками охватить воз.
Моё!
«Чекист» коротко хохотнул.
Ё, моё! «срифмовал» он. Это ж конфискат, тётенька! Соображать надо!
Моё!
Одарка продолжала орать классическим благим матом, не обращая ни малейшего внимания на разъяснения «товарища чекиста».
Эффектно захлопывая кобуру с маузером, «Чекист» снисходительно пробасил:
За помощь, конечно, спасибо
И тут случилось невероятное в практике взаимоотношений Чека и обывателя. Одарка медленно поднялась с воза и пошла на «Чекиста». Подперев бока полными руками и широко расставив красивые длинные ноги, она тяжёлым взглядом карих глаз принялась испепелять «товарища».
Спасибо, говоришь?!
Её голос был полон ядовитой иронии.
За помощь?! Да в гробу я видала твоё «спасибо»! Я, что, по-твоему, «за спасибо» старалась, жизнью, можно сказать, рисковала?!
Она с усмешкой взглянула на притихшего Сазанова, и безжалостно добавила:
Даже честью своей девичьей, можно сказать, пожертвовала! И тоже «за спасибо»?! «Спасибо» вам за такое «спасибо»!
«Чекист», не привыкший к работе с населением вне подвалов Чека, принимал критику молча. А Сазанов начал оправдываться тем, что ничего и не было, так как всё было по любви, потому что по взаимному согласию. Что касается «девичьей чести», то к её утрате, судя по некоторым параметрам, он не имеет никакого отношения. Но, вдруг, словно передумав, он не стал развивать тезис о «добровольности акта любви», и неожиданно просительно обратился к коллеге: