Ника хватает со стола листики петрушки, которыми я украсила мясное ассорти и меланхолично жует, сидя на краешке стола. Мне, конечно, не нравится, что она сидит почти что на блюде, но я предпочитаю отодвинуть блюдо, чем сделать ей замечание.
Устала? спрашивает она и это, кажется, первый вопрос, который она задает мне со вчерашнего дня.
Нет, отвечаю я. Я никогда не придавала значения тому, как ко мне обращаются, на «ты» или на «вы», но сейчас мне не хотелось бы, чтобы Ника мне «тыкала».
Отдохни немного, предлагает она, глядя в пространство.
Я на работе, вежливо отвечаю я.
Ха, Ника спрыгивает со стола, думаешь, кто-нибудь это оценит?
Надеюсь, да
Она усмехается и, насвистывая, как мальчишка, двигается к выходу. Я понимаю, что ей некуда деться в этом большом доме. Взрослые гости ею не интересуются, отец занят только Тамарой, детей не приглашали. У выхода Ника прихватывает бокал с шампанским и выходит на веранду. Я не знаю, можно ли ей пить шампанское, но, поскольку, ни в няньки, ни в соглядатаи меня не нанимали, опять молчу.
Ника прикрывает дверь неплотно, и я оказываюсь свидетелем диалога, который происходит у Ники с Вадимом возле кухни.
Ну, как тебе это сборище разряженных идиотов? спрашивает Ника.
Вадима я видела только мельком, но я знаю, что он одет в элегантнейший костюм, в одном из карманов которого мелодично звенит телефон. Он не отвечает на звонок, а говорит сестре.
Все нормально. Как всегда.
Он, наверное, хочет дать ей понять, что для него такие светские рауты дело обычное.
Ты положил глаз на эту фифу? спрашивает Ника, и я молю Бога, чтобы она имела в виду не Тамару. Ответ Вадима настораживает меня еще больше:
Как можно! Вадим добавляет: Слушай, я голодный, как волк. Когда уже позовут к столу?
Ника фыркает.
Все гости пришли не для того, чтобы пожрать, а чтобы полюбоваться молодой парой.
Папашка сияет, замечает Вадим.
А поесть попроси тут, Ника, наверное, кивает в сторону кухни, у этой, как ее, кстати, зовут, я забыла?
Не притворяйся, говорит Вадим и заходит ко мне.
Говорят, тут можно чем-нибудь поживиться? он кривляется, как подросток, что ему совершенно не идет.
Я воздерживаюсь от желания протянуть ему бутерброд и хвалю себя за это. Никогда нельзя выдавать, что ты что-то слышал.
Вы что-нибудь желаете? Я хочу произнести это нейтральным тоном, а получается, как бы с издевкой.
Моя издевка ему не нравится.
Дай-ка мне что-нибудь пожевать, говорит он пренебрежительно, хмуря свои красивые брови, и добавляет уже более мирно, Плохо служишь народ голодный!
Мне хочется ответить ему, что здесь командует Семен Михайлович, и платит мне тоже он, но я сдерживаюсь.
Довольный своим превосходством, оттого что он может говорить все, что ему вздумается, он улыбается. А я вынуждена (и он это видит) молчать.
Мне хочется ответить ему, что здесь командует Семен Михайлович, и платит мне тоже он, но я сдерживаюсь.
Довольный своим превосходством, оттого что он может говорить все, что ему вздумается, он улыбается. А я вынуждена (и он это видит) молчать.
Вадим берет с общего блюда кусок ветчины и, противно усмехнувшись, удаляется.
Наконец-то все нагулялись по осеннему саду и расселись в столовой. Из кухни я слышу взрывы смеха и обрывки тостов, которые произносятся в честь именинника.
В середине веселья я слышу звонок колокольчика у ворот. Приехала Алла.
Она заезжает во двор, бросает машину у ворот и кивает мне. Достает цветы с заднего сиденья и идет в столовую. Я смотрю ей в спину, на которой написано предвкушение эффекта, который она собирается произвести, явившись на день рождения своего бывшего мужа.
Я слышу хор голосов: «О-о, Аллочка» и ее кокетливые слова «ну что вы, я на минутку».
Я захожу в столовую и ставлю новый прибор. Место Аллы оказывается очень далеко от именинника, на другом конце стола.
Аллочка, тост! командует кто-то из гостей. Ее здесь знают почти все много лет она была хозяйкой на таких праздниках.
Ну что тебе сказать, милый, Алла встает с бокалов в руке, а я замираю у стенки, глядя на лицо Тамары она не такая опытная львица, как Алла, и явно проигрывает на ее фоне. Тамара смотрит в стол и крепко сжимает руку Семена Михайловича так крепко, что захоти он вырваться, ему бы это не удалось. Семен Михайлович, естественно, смотрит на Аллу. Я опять восхищаюсь им ни один мускул не дрогнул на его лице, он, кажется, ничего не боится ни неловкой ситуации, ни скандала. Алла наслаждается ситуацией: Я желаю тебе счастья, милый. Чтобы твоя дальнейшая жизнь была ничуть не хуже, чем предыдущая. У нас с тобой начинаются новые времена! Давай пожелаем друг другу удачи!
Алла приподнимает бокал, и Семен Михайлович вынужден подойти к ней, чтобы чокнуться. Тамара покрывается пятнами и с явным сожалением выпускает его руку.
Он подходит к Алле и (я даже не заметила, почему) ситуация складывается так, что он вынужден (мне хочется так думать) наклониться к ней и поцеловать ее.
Тамара при этом смотрит на них презрительно, и я не знаю, какая сила заставляет ее держать вилку в руке, а не запустить ею в своего мужа, который целуется со своей бывшей женой.