Я рада, Элечка, что вы работаете здесь, задушевно говорит мне Алла. Я, надеюсь, что вы позаботитесь о Нике и Вадике.
«О бедных детках», мысленно я перевожу ее слова буквально.
Я не могу рассчитывать, что Тамара уделит им должное внимание, продолжает Алла и я замечаю, что она тщательно подбирает слова она ведь не знает, что я скажу Тамаре, Детей у нее нет, и я не уверена, что она сможет принимать участие в их воспитании. Семен Михайлович занят, Алла перечисляет мне причины, по которым я должна заботиться о ее детях, которых она бросает для того, чтобы пожить в Париже, В доме, как я вижу, еще много чего нужно доделать. Я думаю, вы справитесь. Особенно меня волнует Ника она привыкла жить на широкую ногу, и это меня беспокоит. Я все-таки надеюсь, что Семен будет достаточно времени проводить с детьми
Алла театрально прижимает мою руку к своей груди.
Элечка, пообещайте мне, что вы позаботитесь о моих детях!
Конечно, я постараюсь, говорю я и не знаю, могу ли я вытянуть свою руку из ее цепких пальцев.
Конечно, я постараюсь, говорю я и не знаю, могу ли я вытянуть свою руку из ее цепких пальцев.
Пусть для вас это будет не просто обязанностью, вещает Алла, полюбите их! Им было непросто, когда мы расходились. У нас уже все позади. Мы простили друг друга. Но дети
Я понимаю, что весь этот спектакль рассчитан на мое слабодушие. Вряд ли я смогу ПОЛЮБИТЬ этих «детей».
Для вас это только работа, я понимаю, опять вздыхает Алла, но я умоляю я умоляю вас, помните, что в этом доме есть люди, которым вы нужны
Я постараюсь, еще раз говорю я и она выходит, смахивая несуществующие слезы с сухих ресниц.
Она прекрасна! Она «сделала» меня, как девочку, не выходя из роли.
В дверях она оборачивается и добавляет:
Никочка любит, чтобы у нее в спальне пахло сандаловым деревом.
Мне очень хотелось бы узнать, как давно Никочка полюбила сандаловое дерево думаю, что это случилось недавно, как раз с тех пор, как у Никочкиного папы появилась домработница. Но зачем мне язвить Алле? Я не увижу ее в ближайшие полгода. Она из тех, кто может сделать маленькую пакость напоследок. И теперь уже я подыгрываю ей:
Конечно! Это прекрасно! Не волнуйтесь, я сделаю все, что в моих силах.
Я только не прижимаю ее руку к своей груди! А так, можно подумать, что для полного счастья в жизни мне не хватало только Ники и Вадима!
Я надеюсь на вас, провозглашает Алла, я доверяю вам. Кому еще тут можно доверять?
Она уходит, и я, проглотив холодный кофе, опять иду посмотреть в столовую, все ли там в порядке. Я помогаю мальчикам собрать тарелки и бегу на кухню. Еще одно горячее блюдо и можно переходить к сладостям. Гости выходят в сад. Тамара в своем почти свадебном платье немного нелепо выглядит в сумерках. Я прямо чувствую, что ей должно быть холодно. После общения с Аллой мне хочется сделать Тамаре что-то приятное. Я прикидываю, какой из ее бесчисленных жакетов подошел бы к этому платью и останавливаюсь на белом жакетике из тонкого трикотажа. Я выношу Тамаре жакет и, стараясь не привлекать к себе внимания, подхожу к ней и Семену Михайловичу. На улице достаточно тепло, но в сумерках уже веет осенней прохладой.
Тамара занята разговором с пожилым человеком в костюме спортивного покроя и, поэтому, я протягиваю одежку Семену Михайловичу. И опять думаю, что делаю что-то не так. Но он кивает мне благодарно и улыбается. Все дамы одеты теплее, чем Тамара, он набрасывает ей на плечи жакет и целует в щеку.
Спасибо, говорит он мне и поворачивается к Тамариному собеседнику, Эля наш ангел-хранитель.
Я краснею и хочу скорее уйти.
Спасибо, солнышко, кокетливо произносит Тамара. Теперь, когда Алла уехала, она снова вскочила на своего любимого конька, и любуется собой, Элечка, еще вина!
И хохочет неестественно. Семен Михайлович наклоняется к ней и говорит шепотом:
Тамара, тебе хватит. Не переусердствуй.
Ну, зайчик, сюсюкает Тамара, не бойся, я просто развеселюсь еще больше! Ты же хочешь, чтобы мне было весело!
Она прижимается к мужу, и он разводит руками:
Ну что ж, Элечка, пожалуйста
Я приношу им вино, даю команду мальчиком, чтобы они позаботились об остальных, и решаю обойти «вверенную мне территорию».
Ника качается на качелях-скамейке в беседке на краю сада.
Ты не замерзла? спрашиваю я, подходя к ней.
Неужели непонятно, что я хочу побыть одна? капризно спрашивает Ника.
Я не хотела нарушить твое одиночество, выдавливаю я из себя, У тебя все в порядке?
Пойди, спроси, все ли в порядке у этой куклы Барби, советует мне девочка.
Почему Барби, спрашиваю я.
Потому что у нее есть только грудь и задница, а мозгов ноль, отвечает Ника, И ты это видишь. Просто трясешься за свое место.
Я делаю скидку на подростковый максимализм, но мне все равно очень обидно. Не думаю, что сейчас самое время воспитывать эту девочку, да и кто я ей?
Тебе ничего не нужно? спрашиваю я.
Нужно, издевается Ника.
Что? спрашиваю я и стараюсь воспринимать разговор с ней, как упражнение на заданную тему «Ей не удастся вывести меня из себя».
Мне нужно, чтобы все уехали, отвечает Ника, Мне надоело смотреть на них. Ты можешь это устроить?