У нас дела обстоят иначе: наши силы и силы гиксосов примерно равны, и только обладание железным оружием даст нам перевес в войне. Хетты9 просто боятся, что покончив с гиксосами, мы вторгнемся в их земли, сладкий женский голос звучал твёрдо и решительно, поэтому они нам ни когда не помогут. Этот голос принадлежал его прекрасной супруге Яхмос-Нефертати.
Фараону захотелось подойти к ней поближе, взять её маленькую и мягкую ладошку, увести в царские покои. Там, наслаждаясь ещё прохладой раннего утра, обнажить юное, нежное, умащённое благовониями тело своей жены. Ощутить, как от предвкушения любовных ласк набухают соски у неё на груди, как томно и страстно её дыхание.
Но, нет, нет и ещё раз нет! Повелитель должен в первую очередь думать о своём государстве!
Меня ещё беспокоят, проговорил Яхмос негромким голосом, правители некоторых номов10. Как бы они не переметнулись к врагам. Им безразлична судьба страны, они думают лишь о том, как ещё больше обогатиться. Погрязшие в роскоши, эти сановники не желают участвовать в войне.
О своём нежелании воевать номархи дали понять брату, Камосу, когда тот, ещё до Яхмоса, был правителем страны.
Камос собирался продолжить дело своего отца, окончательно изгнать захватчиков из страны. Для начала он хотел заручиться поддержкой властителей номов, для этого вызвал их к себе во дворец. Яхмос тогда был ещё мальчиком, но уже присутствовал на важных государственных заседаниях. Ответ вельмож разочаровал как брата, так и самого Яхмоса:
«Смотри, азиаты удерживают Кус11 и держат народы на равном положении, но мы обеспечены обладанием Ка-Мет12, Элефантида13 сильна, и середина страны принадлежит нам вплоть до Кус. Вспахиваются для нас их лучшие поля, быки наши в Дельте, полба доставляется для наших свиней. Не отнимают наших быков. Они владеют страной азиатов, а мы Ка-Мет. Если придут и нападут на нас, то мы будем действовать против них».
Сын мой, есть люди, алчущие наживы, но не имеющие возможности получить её, подала голос ещё одна женщина, присутствующая в Зале приёмов, доблестная царица Яххотеп, славившаяся своей мудростью и прекрасной внешностью. И хотя ей было около сорока, а тогда это был солидный возраст, она не утратила красоты и очарования. Это жрецы всевозможных храмов. Пообещай им, в случае победы, одарить их золотом, землёй и рабами. Пусть они начнут рассказывать народу о том, как счастливая жизнь была до прихода гиксосов.
Но, ведь это неправда, Яхмос покачал головой, в то время наша страна погрузилась в череду смут и войн, что позволило врагам нас захватить.
Прошло сто с лишним лет, сын мой, царица иронично улыбнулась, кто помнит о тех событиях? Пусть жрецы рассказывают о счастливом прошлом, о том, как сейчас тяжело живётся народу под игом. Когда гиксосы будут изгнаны, вновь наступит золотое время, время справедливости, не будет голодных и угнетённых. Они будут возбуждать ненависть к тем, кто противится освобождению.
Я ещё раз восхищаюсь вашей мудростью, глаза Яхмоса озарились радостью, вы, моя мать, даже из безвыходного положения находите выход.
Кроме этого, ты должен отомстить за гибель своего отца.
Яхмос слышал от воинов, как погиб его отец Таа Второй Секененра.
Я ещё раз восхищаюсь вашей мудростью, глаза Яхмоса озарились радостью, вы, моя мать, даже из безвыходного положения находите выход.
Кроме этого, ты должен отомстить за гибель своего отца.
Яхмос слышал от воинов, как погиб его отец Таа Второй Секененра.
У отца была самая быстрая упряжка лошадей. В пылу сражения он не заметил, как далеко оторвался от своего войска. Этим и воспользовались враги.
Кто-то из них метнул дротик и поразил лошадь. Она рухнула на песок, отца выбросило из колесницы. Правитель не успел прийти в себя от потрясения, сразу три врага, размахивая боевым топором, дубиной и копьём набросились на поверженного фараона. Топором ему в двух местах проломили лобную кость, но эти раны не оказались смертельными. Секененра повернулся на правый бок, яростно рыча, весь залитый кровью попытался встать. Обрушившийся удар тяжёлой дубины лишил его сознания. Даже после того, как ему рассекли топором щёку до кости, жизнь ещё теплилась в нём. И только когда подоспевший к схватке копьеносец пронзил шею повелителю чуть ниже уха, Таа Второй Секененра умер.
Взбешённые гибелью фараона, воины устроили гиксосам кровавое побоище. Почти все они были уничтожены, немногим удалось спастись бегством.
Долго не могли среди павших воинов и врагов найти Секененру, лицо его было сильно изуродовано, и в жарком зное пустыни началось уже разлагаться. Бальзамирование началось в большой спешке, жрецы торопились сохранить священную мумию. На его разбитом лице застыло выражение неистовой ярости, не пригодной в управлении страной, но, столь необходимое в битве, что бы устрашать врагов.
На престол взошёл старший сын Камос. И хотя многие номархи не поддержали его в стремлении изгнать гиксосов, ему удалось нанести врагам немало тяжёлых поражений. Полностью одержать победу не вышло, Камос процарствовал всего пять лет. Находясь в военном походе, он заболел лихорадкой и умер. Фараоном стал юный Яхмос.