Токарева встаёт из-за стола и, всхлипывая, уходит.
Ермолаева. Нет, стало просто невозможно работать! Детский сад какой-то, честное слово!
КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ
Входит Фам Ле Тин.
Ермолаева. Нашли Гуська?
Фам Ле Тин. Нет его нигде.
Ермолаева (качает головой). Всего-то месяц у нас работает, и уже вовсю прогуливает А в туалет не заходили?
Фам Ле Тин. Я не хосю.
Ермолаева. Да я не в том смысле вдруг Гусёк там.
Фам Ле Тин (возмущённо). Мне сто, по кабинкам лазать?
Ермолаева. Николай Евгеньевич вот-вот придёт Куда все опять запропастились? Где Корнилов, где Ольга?
Слышен смех и болтовня. Входят Сомина и Корнилов.
Ермолаева. Наконец-то. Лев, я вас очень прошу загляните в мужской туалет, нет ли там Гуська. Везде его обыскались.
Корнилов. Яволь! (уходит).
Входит Токарева.
Ермолаева. Рассаживайтесь, пожалуйста.
Токарева с каменным лицом садится за большой стол. Ермолаева и Сомина тоже садятся. Фам Ле Тину приходится сесть рядом с Токаревой.
Ермолаева. Чему вы так смеялись?
Сомина (понизив голос, со смехом). Корнилов поставил стул на стол и полез, чтобы достать с верхней полки картридж. Зашатался, чуть не упал и сказал, что у него страх высоты. Ну, я вместо него залезла, достала и говорю ему в шутку: «Да, Лёва, не на высоте вы оказались». А этот наглец ухмыляется и говорит: «А мне и внизу хорошо!» Он, оказывается, пялился мне под юбку, представляешь? Вот козёл!
Токарева. Долго повод придумывала?
Сомина (демонстративно не реагируя). Кого ещё ждём?
Входит Корнилов.
Корнилов. Что-то Гуська нигде найти не могу.
Фам Ле Тин. Вот видите!
Ермолаева. Это безобразие!
Гусёквходит со стороны задника. Его никто не замечает.
Ермолаева. Всё, мне это надоело! Сейчас придёт Николай Евгеньевич, будем решать вопрос о наказании Гуська рублём.
Гусёк. Пощадите, государыня-матушка Екатерина Петровна! (Кривляясь, молитвенно складывает руки.)
Все смотрят на Гуська.
Ермолаева. Здравствуйте, Игнат. И где же вы были, позвольте вас спросить?
Гусёк. Екатерина Петровна, не велите казнить! Бегал в хозяйственный за синей краской для нашего Валентинчика.
Фам Ле Тин. Я не плосил!
Гусёк. Валентинчик, прости! Я слышал, как ты вчера вечером говорил Наум Наумычу, что у тебя синяя краска закончилась, а он тебе денег не давал. Ну, я на свои купил.
Фам Ле Тин. Я не плосил!
Ермолаева. Ладно, с Наумом Наумовичем мы потом разберёмся. Игнат, садитесь, пожалуйста, сейчас будет собрание.
Гусёк садится рядом с Фам Ле Тином. Тот отодвигается. Ермолаева о чём-то тихо разговаривает с Соминой, Токарева сидит с каменным лицом, Корнилов тыкает пальцем в смартфон.
Гусёк (Фам Ле Тину). Валентинчик, не сердись!
Фам Ле Тин мрачно молчит.
Гусёк. Ты бутафорию закончил?
Фам Ле Тин (сухо). Законсил.
Гусёк. А задник с зимним лесом?
Фам Ле Тин. Законсил.
Гусёк. Может, тебе помочь с чем-нибудь надо?
Фам Ле Тин (сухо). Законсил.
Гусёк. А задник с зимним лесом?
Фам Ле Тин. Законсил.
Гусёк. Может, тебе помочь с чем-нибудь надо?
Фам Ле Тин. Не надо. Спасибо.
Гусёк. Слушай, чего ты такой злой? Я тебя чем-то обидел?
Фам Ле Тин. Нисем. Плосто настлоение плохое.
Гусёк. Почему, Валентинчик?
Токарева. Игнат, ну что вы к нему пристаёте? Видите же, что человек не хочет с вами общаться.
Гусёк. А я не с вами разговариваю.
Токарева. А я с вами!
Гусёк. Какое вам дело до нашей беседы с Валентином?
Токарева. Большое. Ведите себя прилично, умерьте, пожалуйста, свой напор.
Ермолаева и Сомина замолкают и прислушиваются к их разговору.
Гусёк (повышая голос). И на что же вы намекаете, позвольте спросить, говоря о напоре? Вас не устраивает моя ориентация? Может быть, вы не считаете меня полноценным человеком?
Ермолаева. Так, так, так, это что ещё тут у нас за разборки? Игнат, вы чего шумите?
Сомина (язвительно). Ух, какие страсти! Похоже, у Зинаиды Вячеславовны нашёлся соперница!
Токарева вскакивает и убегает.
Гусёк. Ольга Иванова, гомофобия вам не к лицу.
Ермолаева. Да что же за день такой сегодня?! Оля, перестань! (Встаёт и уходит за Токаревой.)
КАРТИНА ПЯТАЯ
ВходятПеликанов, ШифериПеликанов, Шифер.
Пеликанов. Здравия желаю!
Все здороваются.
Пеликанов. Ну что, все в сборе? (Оглядывает присутствующих.) А где Екатерина Петровна и наша библиотекарша?
Корнилов. Сейчас придут.
Пеликанов. Так, внимание, сидеть всем здесь, никуда не расходиться! Сейчас ещё одна дамочка подойдёт, я её встречу (Выходит.)
Бергман садится за стол. Он выглядит расстроенным, время от времени украдкой прикладывается к фляге, которую достаёт из-за пазухи. Шифер подсаживается к Корнилову.
Шифер. Лёвушка, а у меня до тебя дело есть. Не очень для тебя приятное.
Корнилов. А что такое, Наум Наумович?
Шифер. Жалятся на тебя из кинопроката. Говорят, фильмокопии из нашего клуба приходят все в царапинах. Ты кинопроекторы-то чистишь, смазываешь?
Корнилов. А как же, всё по инструкции!
Шифер. И ещё говорят, что часто возвращаешь рулоны с обрывами и не перемотанные на начало.
Корнилов. Да поклёп это! Ну, может, когда какую часть и забыл перемотать.
Шифер. Впрочем, скоро всё это уже не будет иметь значения. Нам выделили деньги на модернизацию, и Пеликанов затеял замену старых плёночных проекторов на новый, цифровой. Так что ставку киномеханика придётся сократить. Там же только и надо будет, что запускать диск с фильмом. Уж больно жирно для целой ставки!