Поскольку в Телави, бывшем стольном городе Кахети, где прошло моё детство, заботливые родители едва ли не с младенчества обеспечили меня не только постоянно проживавшей с нами нянечкой, но и приходившей по вторникам и пятницам учительницей французского языка и латыни (увы, древнеримская азбука была почти позабыта уже в подростковом возрасте), то я счёл свой культурный уровень достаточным для того, чтобы сначала деликатно постучать, а уж затем ломиться всем телом. Последнее действие мне приходилось применять за годы работы в спецназе столь часто, что в мирной жизни порой требовалась на ходу определённая перестройка сознания.
Поскольку в Телави, бывшем стольном городе Кахети, где прошло моё детство, заботливые родители едва ли не с младенчества обеспечили меня не только постоянно проживавшей с нами нянечкой, но и приходившей по вторникам и пятницам учительницей французского языка и латыни (увы, древнеримская азбука была почти позабыта уже в подростковом возрасте), то я счёл свой культурный уровень достаточным для того, чтобы сначала деликатно постучать, а уж затем ломиться всем телом. Последнее действие мне приходилось применять за годы работы в спецназе столь часто, что в мирной жизни порой требовалась на ходу определённая перестройка сознания.
На мой осторожный стук костяшками пальцев никто не ответил. Ничего не оставалось, как с усилием надавить ладонью на слово «Добро» ну а потом, естественно, и пожаловать. Как выяснилось, с внутренней стороны ручки также не имелось снабженная двойной пружиной, дверь свободно ходила туда-сюда при отсутствии наличника.
Комната, открывшаяся моему взору, походила, скорее, на зал с полудюжины пар в шароварах и кринолинах могли танцевать в ней совершенно свободно. Тем более, что о мебели даже неловко было упоминать: три стола в рядок слева, четвёртый почти на десятиметровом расстоянии справа, парочка шкафов рядом с ним всё. Ну и под самым потолком огромный чёрно-белый портрет Отца Нации на очередные четыре года.
Обитатели «Посредника» находились как раз под ним, родимым. Ближе всех ко мне стоял румяный, дородный мужчина лет пятидесяти с такими роскошными висячими усищами соломенного цвета, что в национальной идентификации явно не нуждался. То же самое можно было сказать и о жгучем брюнете с компьютерной «мышью» в руках вполне европейской наружности, но с не менее характерным носом, значительно превышавшим мой собственный и по размерам, и по горбатости; крохотные очки с прямоугольными дымчатыми стеклышками вызывающе торчали где-то посередине между переносицей и вздёрнутой верхней губой. А возле того самого удалённого стола (несомненно, начальственного) переминалась с ноги на ногу и нервно курила тонкий коричневый «Mour» весьма интересная женщина типично бальзаковского возраста с волнистыми тёмно-русыми волосами их светлый оттенок у корней был едва заметен. Выражение её лица то и дело менялось с игриво-плутовского на очень даже хитренькое при одновременном прищуре шалых малахитовых глаз. Прямо-таки вылитая Лиса Патрикеевна из классических русских сказок! Такая же гибкая и подвижная; не хватает лишь пушистого хвоста, скрытого под юбкой
А в центре этой импровизированной тусовки располагалась моя Рена Рената Петровна (вернее, Петеровна). Старая подружка, на сей раз в легкомысленном цветастом платьице до колен и без рукавов. Умница, профессионал, боец без нервов
И капризная стерва милостью божьей, если будет позволительно употребить столь рискованный оборот. Взяточница и расчётливая шантажистка буквально с первых дней своей работы в милиции. Ухитрявшаяся с поразительной и какой-то ненормальной искренностью совмещать борьбу с преступностью и личное обогащение за её счет кажется, в своеобразном женском сознании одно от другого было неотделимо. По призванию авантюристка с удивительно ровным сочетанием светлых и тёмных составляющих характера.
Самому до конца непонятно, почему я мирился с подобным душевным коктейлем. Будь это мужчина ничего иного, как снисходительно-брезгливого отношения с моей стороны и ожидать не приходилось, а вот тут поди ж ты Увы, откровенно слаб наш пресловутый сильный мужской пол! И хорошо, что прекрасные представительницы пола противоположного ещё достаточно неуверенно этим пользуются
А вот и он! Явился не запылился, и при гостинчиках!
Подбежав ко мне, Рената первым делом сноровисто исследовала содержимое моего пакета и продемонстрировала своим коллегам оттопыренный вверх большой пальчик. И только затем я был старательно расцелован в обе щеки и с оттяжкой в благородное чело. Сиречь, в лоб.
Ну, пошли же, познакомлю с нашими!
Вислоусый здоровяк был первым, с кем я обменялся крепким рукопожатием, не удержавшись при этом от провокационного вопроса:
А де ж воно сало и вареники?
Дядька неожиданно засуетился и со словами: «Туточки, туточки, обождите трохи» заторопился к своему столу. Все дружно рассмеялись.
Да он пошутил, почтеннейший Тарас Давыдович, меланхолично произнёс горбоносый интеллектуал и, зевнув, добавил, указывая в сторону усача: Это пан Нечитайло, фамилия его такая. Здешний рядовой работник. Самый исполнительный, между прочим. А я тоже Давидович, но Канер. По имени Михаил, непризнанный гений и признанный неудачник. Прозябаю тут по стечению обстоятельств и наследственной лени