Еще, будучи щенком, Талгар заболел чумкой. Никакие лекарства не помогали.
Один старый ветеринар посоветовал, что чтобы вылечить щенка, его надо поить водкой. Кап-два так и сделал. Стал поить Талгара водкой. Щенок выздоровел, но после этого пристрастился к алкоголю. Превратившись в большую собаку, пёс любил с хозяином тяпнуть немного пивка из пробки и начинал балдеть после этого.
Талгар охотно пил и пиво, и вино с большим удовольствием. Шампанское пёс не любил. Пузырьки углекислого газа попадали в морду, и Талгар с отвращением отфыркивался. Водку он тоже не любил. Сам не пил, отворачивался, её приходилось заливать в пасть силком.
Однажды, ещё на Камчатке, когда нужно было идти за пивом, кап-два взял с собой пса. Подойдя к магазину, Талгар сразу бросился к прилавку, расталкивая всех.
Мужики загалдели: «Ради Бога забери ты его! Возьми пива и уходи!». Хозяин так и сделал.
Придя домой, Николаич налил кружечку пива псу. Талгар вылакал с большим удовольствием и довольный улёгся отдыхать. Будучи сам в хорошем подпитии, хозяин переборщил пива и через некоторое время пёс начал рваться.
Кап-два вытащил Талгара на лестничную площадку, и пёс по лестнице кубарем слетел со второго этажа на улицу. Там он еле доплёлся до газончика и растянулся на травке в пьяном угаре, борясь с последствиями алкогольного отравления.
Как-то Николаич внимательно посмотрел на пса. У Талгара был очень умный, строгий взгляд мудрых глаз, представительная осанка. Весь его внешний вид вызывал уважение и лёгкую робость. Они выпили немного друг с другом пива.
Кап-два присел на диван, пристально рассматривая собаку.
Кем же мы были с тобой раньше? подумал он.
Вдруг Николаич начал дремать и ему привиделось, что идёт большое переселение народов с востока на запад. Шли войны с мечами, щитами, луками и стрелами. Ехали повозки с утварью и домашним скарбом. Мчалась конница. Шёл пеший люд: старики, женщины и дети. Посреди этого внушительного переселения двигалась повозка с троном.
На троне, в величественной позе восседал пёс Талгар, в образе мудрого старца с седой бородой. Рядом с ним Николаич увидел себя, в облике молодого война с мечом Русиче средней длины и щитом.
Старец говорит, что он ведёт всех этих людей, они идут по его указаниям, а молодой воин, Николаич, его внук. Отца же с матерью у молодого война нет, есть только дед этот мудрец.
Вот старец отдал очередное указание. Молодой воин вскочил на рядом идущего коня и галопом поскакал исполнять его волю. Внук непрерывно двигался туда-сюда, передавая указания деда. Но вот, видение подёрнулось лёгкой дымкой, и кап-два заснул.
Откуда у него способности к мыслительному общению с животными и предсказаниям, Николаич не знал. Хоть в роду и были, колдуны, ворожеи, да знахари, но к передаче этих способностей по крови, он относился скептически, считая всё это глупостью и полной чушью.
Возможно, это передалось от двоюродной бабки, жены брата его деда, которую Николаич в детстве звал тётей Машей. Тётка шаманила, болезни лечила, выговаривала, и возможно, немного этих способностей передала ему. В народе говорят, что в конце жизни, те, кто умеет ворожить, передают это тем, кто часто бывает рядом. Кап-два часто был у этой тётки. Как-то он ей сказал:
Ты не угадала, надо было к маме приезжать. Не надо мне ворожить, тебе вернётся это.
Да внучек, котик, каточек, что ты, что ты! Да я, да я, заюлила тётка.
Тёть Маш, мы вдвоём и я всё вижу, что ты делаешь.
Ой, да ладно.
Ты не угадала, надо было к маме приезжать. Не надо мне ворожить, тебе вернётся это.
Да внучек, котик, каточек, что ты, что ты! Да я, да я, заюлила тётка.
Тёть Маш, мы вдвоём и я всё вижу, что ты делаешь.
Ой, да ладно.
Может быть, этот дар Николаич получил ещё от кого. В их деревне многие шаманили и обладали способностью гипнотизировать. Тётка матери рассказывала, что когда была в девках, то отец бабы Насти мог внушить окружающим что угодно.
Как-то зимой, ночью был сильный мороз. Они, молодыми девками, сидели в соседской избе: семечки лузгали, песни пели. Вдруг дверь отворилась и заходит отец бабы Нади, крупный такой мужик, здоровый, с густой бородой. Девки все опешили. Он на них так внимательно посмотрел и спокойно говорит:
Вода, вода, вода.
А дверь открыта и холодный воздух с улицы идёт, клубясь паром, а он продолжает говорить:
Вода, вода, вода.
Все смотрят, и вправду с улицы начинает литься вода. Девки попрыгали по лавкам и табуреткам, а вода всё прибывает. Холодом сильно прёт. Чтоб не замочить подолы, стали их поднимать всё выше и выше, а вода продолжает заполнять избу. Вот уже до лавок дошла.
Отец бабы Насти посмотрел на всё это, а потом и говорит:
Х-х-а-а-а.
Раз, сразу всё куда-то пропало, а девки стоят по лавкам и табуреткам с задранными подолами.
Ко всему этому Николаич относился с легкой иронией, с высоты материалистического мировоззрения, приобретённого на школьной скамье, хотя Бога и не отрицал.
К религии у него было особое отношение.
В пятидесятых и последующих годах атеисты в стране уже не так воинствовали, как в двадцатых, хоть Н. С. Хрущёв и обещал, в ближайшее время, показать всем последнего попа. Население, особенно в сельской местности, продолжало верить в Бога и соблюдать религиозные обряды. В деревнях и сёлах, почти в каждой хате, на видном месте висели иконы.