Эта деревня была особенной.
Если жители окрестных деревень говорили на чистом русском языке, то жители этой деревни разговаривали на украинско-русском суржике, а многие только на украинском.
Причём появились жители этой деревни в здешних местах, относительно недавно, всего пару сотен лет назад.
Откуда они пришли неизвестно, но некоторые краеведы считают, что во времена крепостного права, жители их деревни были куплены где-то в Малороссии князем Барятинским и переселены в эти края. Хотя до революции в деревне был свой помещик, и он имел небольшой удел земли.
Как Николаичу рассказывал дед Прокоп, эти земли были во владении князя Барятинского. Его земли были в Марьино, в сторону Сум.
В Сумской области были земли сахарозаводчика Терещенко, Под Коренево есть до сих пор Мазеповка, Ивановка, Степановка, это земли Мазепы, но потом они отошли царю.
Пушкарное тоже царская земля. В Пушкарном все дома, хоть и маленькие, но добротные и сложены из кирпича.
Как говорил дед Прокоп, на царских землях люди жили лучше всех. Они меньше всего облагались налогами, были более свободными, чем остальные, не крепостными, а царскими. Они сами вели торговлю и царских никто не смел обидеть, вот оттуда у них и достаток.
В двадцатом веке жителям деревни деда Прокопа досталось пережить много различных событий.
В 1918 году немецкие войска оккупировали Коренево и захватили дедову деревню. Они чуть-чуть до губернского центра не дошли.
Когда рота немцев в первую мировую заняла дедову деревню, то мужики, посовещавшись, решили вырезать их.
Ночью сняли часового и перерезали врагов.
Утром народ пришёл к избе, где жил немецкий капитан и его рота, и стали ждать указаний на работу. Но никто не вышел. Немного подождав, народ послал старосту выяснить, в чём дело.
Староста вошёл в дом и обнаружил, что вся рота перерезана, а обмундирование с оружием похищены.
Тогда немцы никаких репрессий не делали, так как не нашли, кто это сделал.
В первую мировую войну немцы были другие. Не было Гитлера, не было «СС», было другое воспитание и другие взгляды.
Тогда немцы решили, что партизаны, или отряд какой проходящий это сделал. Никто не мог подумать, что это банда деревенская могла такое совершить.
Когда красные пришли в гражданскую войну, то мужики дали указание бабам. Те красноармейцев напоили, накормили и когда те уснули, раздели их и забрали всё оружие.
Потом все они были под Г. И. Шаховым, в его банде.
После гражданской войны, крестьяне принялись обрабатывать полученную землю.
Кто мог обрабатывать, а кто и нет. Не все знали, что выращивать, не чем было сеять, не знали что и как. Работать в основном все хотели, но не могли.
Почему и кулаки появились. Семья пять человек, а подчас и больше.
Бывало, что из работников отец, мать и семеро сыновей, а в другой семье отец, мать и семь дочерей.
Естественно, в первой семье будет больше достатка и лучше выполнена работа на земле.
Как сейчас. Кто-то собрался на рынок, провернулся, киоск купил. А второй не может идти продавать, он может только работать. Так и тогда. Кто-то не может обрабатывать.
Отдаёт свою землю другому. А сам идёт к нему в работники. Когда землю раздали, то началось расслоение на кулаков и бедняков, пошло деление на бедных и богатых.
Это не устраивало новую власть. Дед Прокоп вспоминал, как раскулачивали.
Собиралась голытьба, комбед. Вот там называют таких-то.
Вся семья работала, земля у них была, дом приличный построили, жатки у них были, лошади, паровая молотилка.
Решили раскулачить их. Послали в волость гонца с письмом, что это кулаки, кровососы.
Приезжают милиционеры, указанную семью сажают на подводу, забирать с собой ничего нельзя, и повезли куда-то.
Что остаётся, комбедовцы пропивают, свиней режут, яйца жарят, кур и другую живность режут.
Самогон пьют, тогда у всех был самогон. Всё попили, пожрали.
Комбед этот, человек пятнадцать, каждый вечер собирались. Сами работать не хотят, а собирались решать, что делать дальше.
Накурят, наплюют и думают весь вечер и всю ночь.
Раскулачат одного, потом следующего. Комбед в основном занимался вот таким раскулачиванием, а больше проку от него не было.
Когда ж началась коллективизация, то в колхоз тащили всё.
У него последняя коровёнка, и ту надо было отдать в колхоз. Землю всю забрали, хозяйство полностью забрали.
Вплоть до того, что кур забирали. Нет, чтоб у него две коровы: одну ему, а другую в колхоз, или брать тёлок, а брали всю живность. Семьи оставляли на вымирание.
В начале ХХ века в полутора километрах от деревни деда Прокопа был хутор, который потом назвали «Десятый октябрь». Хутор стоял на обрыве, вдоль речки.
Между деревней и хутором была болотина, заросшая вербой, ракитой и другими растениями. Было полностью всё заросшее.
В период коллективизации всё там вырубили и вырезали на дрова, топить хаты.
В период коллективизации всё там вырубили и вырезали на дрова, топить хаты.
До этого пахали, сеяли, соломой топили, заготавливали дрова в лесу, торф резали, а тут такое создалось, что вынуждены были всё вырезать.
Потом там осталось чистое поле.