Несмотря на твердые принципы, не знакомиться с первым встречным-поперечным, у этой обладательницы шикарных ресниц и глаз под именем Офелия (для нас, последователей Гамлетовского бытия, другого имени и быть не могло) не было ни единого шанса устоять передо мной. Когда я, не разбирая луж на дороге, на своем авто (а машина-то что надо), заехал в одну из них, которая случайно, а может быть и нет, оказалась в опасной для Офелии (да-да, именно так, и никак не иначе должен именоваться предмет дум всех последователей Гамлета), а не для меня, прикрытого стенками салона автомашины, близости. Так что, столь удачное стечение обстоятельств, грязными каплями скатывающихся с ее плаща, дало немало поводов для знакомства с ее звонким голосом, которым она, не стесняясь применять междометья, на чем свет стоял крыла этого конченого урода, который просто ох*ел, гоняя без разбора мимо прохожих. При этом, для физиономиста представилась прекрасная возможность понаблюдать за столь частой сменой гримас на ее лице. Оно источало одновременно и ярость, глядя вслед этому придурку, и сожаление. Брошенный взгляд на свой плащ выражал отчаяние. Справедливый гнев при виде испачканных покупок, находящихся в пакете, в который заглянула эта грязная жижа, сменялся сожалением о том, что ей не удастся заглянуть в глаза этому уроду. В ее глазах горело желание выткнуть ему его зенки, ведь он ими все-равно не пользуется.
Несмотря на твердые принципы, не знакомиться с первым встречным-поперечным, у этой обладательницы шикарных ресниц и глаз под именем Офелия (для нас, последователей Гамлетовского бытия, другого имени и быть не могло) не было ни единого шанса устоять передо мной. Когда я, не разбирая луж на дороге, на своем авто (а машина-то что надо), заехал в одну из них, которая случайно, а может быть и нет, оказалась в опасной для Офелии (да-да, именно так, и никак не иначе должен именоваться предмет дум всех последователей Гамлета), а не для меня, прикрытого стенками салона автомашины, близости. Так что, столь удачное стечение обстоятельств, грязными каплями скатывающихся с ее плаща, дало немало поводов для знакомства с ее звонким голосом, которым она, не стесняясь применять междометья, на чем свет стоял крыла этого конченого урода, который просто ох*ел, гоняя без разбора мимо прохожих. При этом, для физиономиста представилась прекрасная возможность понаблюдать за столь частой сменой гримас на ее лице. Оно источало одновременно и ярость, глядя вслед этому придурку, и сожаление. Брошенный взгляд на свой плащ выражал отчаяние. Справедливый гнев при виде испачканных покупок, находящихся в пакете, в который заглянула эта грязная жижа, сменялся сожалением о том, что ей не удастся заглянуть в глаза этому уроду. В ее глазах горело желание выткнуть ему его зенки, ведь он ими все-равно не пользуется.
Впрочем, насчет последнего желания. Тут она поторопилась выразить сожаление об упущенной возможности. Ей вскоре представилась возможность встретить своего обидчика. Может она и не хотела ткнуть чем-то в глаз, но подозрения на этот счет были. Она так внимательно и пристально вглядывалась в мои глаза, что я не смел моргнуть, что, кстати, не так уж и просто, ведь глаз, оставаясь без вековой смазки, начинает сохнуть,, что не рекомендуется окулистами, и в чем явно виделось ее желание таким замысловатым способом лишить меня зрения. Но это будет чуть позже, ну, а пока, она решила, что мои уши самое подходящий объект для обрушения своего гнева. А после того, как они завянут, можно будет приступить к расчленению моего тела, для того чтобы добраться до цели ее желаний сердца.
И спрашивается, зачем я посмотрел в зеркало заднего вида, через которое на меня и воззрилось это ангельское создание? Пусть не небесной чистоты, но благодаря моим усилиям, ставшим вполне приземленным. Ну, а что поделать, когда я уже достиг самого репродуктивного для агента возраста и передо мной, самой природой была поставлена задача отыскать подходящий объект для внедрения. Что ж, этот случай, как нельзя лучше способствовал выходу на контакт, так что я, недолго думая (одно из качеств высокопрофессионального агента находить верные решения не задумываясь), пришел к решению вернуться назад к месту инцидента.
Чё, поржать приехал? вздернув носик, испепеляющим взглядом прожигала колеса авто эта дерзкая леди (на радость работников автосервиса).
Нет только и успеваю произнести я.
Тогда вези!
Она садится, и вот уже пять лет я ее везу. Не только на машине, чаще на себе. Это было одновременно и легко и невыносимо тяжело. С одной стороны, это способствовало моей под каблучной легенде, а с другой моя плохо скрываемая тяга к продолжению этого процесса ставила под угрозу всю операцию.
Мне грех жаловаться. В отличие от тех парней, которым судьбинушка уготовила участь работать под другим, не таким романтичным прикрытием как у меня. Например, какого-нибудь жирного борова, который часто лезет не только целоваться Тьфу, сгинь нечистая. Блин, а ведь им еще, наверное, приходится участвовать во всяких там, горячо любимых данным сосуобществом, демонстрациях грешных дел (не знание заветов, не освобождает от ответственности перед Богом) на людях (чья недеятельная «одобрям-с», вполне сопоставима пассивности участников этого марша). И в этих, напоказ оголенных телах, легко потерять душу. Да уж, нечего сказать. Просто уму непостижимо, на каком же уровне должна быть профессиональная подготовка у разведчика, чтобы, невзирая на все эти ежедневные посягательства на твою природу, оставаться таким же, как и прежде, мужественным, и всё так же верить в незыблемость мужского «я».