Неудачные утренники
22.12.82
Запишу, а то всё перезабуду, хотя ничего особенного не произошло.
За эти дни сделала конфеты по рецепту Деи из «Малютки». Очень вкусные и очень дёшево обходятся примерно 2 рубля за 800 граммов (примерно 60 штук). Это на Новый год.
Вчера ходила в Тимашёво, но зря: хлеба не привезли.
Сегодня съездила в Боровск, купила хлеб, уплатила за электричество. Дорога паршивая, один раз упала, но Маша Ларина помогла подняться.
Читаю отличную книжку «Братья наши меньшие» Гржимека, которую давно хотела прочесть, в библиотеку привезли только что. Получаю большое удовольствие.
По вечерам Ганя стал тоже сидеть поздно, писать не удаётся. Но спешить некуда, а мой «дневник» нужен в основном мне, да и «прошлое» подсунул мне Витюшка для самоутешения: были когда-то и мы рысаками!
Один утренник так и не сделала. Три лета подряд сочиняла инсценировку из лагерной жизни, чтобы её исполняли в двух планах: куклы (над ширмой) и дети (на авансцене). Мне хотелось использовать огромный ящик с куклами, зря стоявший в кладовой пионерлагеря «Москвич» (МЗМА) и талант вожатого Валеры великолепного комического актёра (Валера Сомов его, наверное, все мои сыновья помнят). Но зимой на сочинительство не было времени, а летом тоже. Но главное таланта не хвата
Однажды в школе 40 был праздник песни. Я была классным руководителем восьмого класса. Пели «Песню о встречном». Девочки были в красных косынках, ребята держали плакаты «5 в 4», «Даёшь встречный!». Слова «Не спи, вставай, кудрявая» пел соло баском Серёжа Шпагин (сын директора школы Инны Ивановны). Пел он, обращаясь к задумчиво стоявшей в стороне девочке. По моей задумке это был «гвоздь программы». Но когда он пел, на задумчивую девочку напал смехунчик, потом заржали (не подберу другого слова) все остальные. Я сидела в зале. Рядом со мной сидел военный из духового оркестра (член жюри). Он сказал: «Чёрт знает что! Ни мелодии, ни голосов. Безобразие». Я была убита, не могла опомниться целую неделю. Сколько лет прошло, до сих пор помню. На всех других «Праздниках песни» мой отряд или класс занимал 1 или 2 место. Про эти песни я ещё напишу.
Религиозная лекция
23.12.82
Ганя лёг спать в половине шестого, полагаю, что был в очень плохом настроении: он томится от ничегонеделания (не по своей вине, разумеется) и заранее переживает мой завтрашний отъезд. Ничем не могу ему помочь! Как назло, по радио очень мало интересных передач, а читать вслух мне мои усталые голосовые связки позволяют очень недолго. Так я осталась «свободна» для собственных занятий на целый вечер. Чинила свой халат, ганину рубашку, написала штук двадцать новогодних поздравлений, а ещё только 730 вечера. Вот дошли руки и до этой никому не нужной тетрадки. Зато есть видимость умственного труда!
Сейчас полезла в свой заветный маленький чемоданчик и доставила себе удовольствие: посмотрела три конверта со старыми фотографиями. Как жалко, что Витя не имеет времени заниматься фотографией. У него есть снятые в деревне плёнки и даже непроявленные. Когда рядом нет живых, реальных детей и внуков, хоть на фото на них полюбуешься.
Завтра еду в Москву. Удастся ли увидеть Бореньку? Заранее из-за этого нервничаю. Жаль оставлять одного Ганю, ну, ничего, только на четыре дня. Мы расставались и на более долгий срок.
Забыла в своём месте написать ещё об одном удачном выступлении. А может, и писала? Не помню, нигде не отмечено. Ладно, если и писала, пусть читающий это место вычеркнет. Речь идёт о моей «религиозной» лекции.
Меня пригласили выступить на семинаре учителей литературы старших классов в районном (Гагаринском) методкабинете. Заведующая этим методкабинетом, когда я с ней разговаривала о Достоевском, вернее, о преподавании Достоевского в девятом классе, призналась, что не имеет понятия о религиозных вопросах, которые затрагиваются в «Преступлении и наказании» (не говоря уж о «Братьях Карамазовых»). То есть учителя обходят молчанием вопросы Порфирия о воскресении Лазаря, чтение Сонечкой Евангелия и т. п. Ведь Евангелие, хотя бы даже как памятник литературы, у нас считается табу, хотя его сюжеты наполняют сотни картин и стихотворений великих поэтов. А «Страсти по Матфею»? Излишне упоминать о моём с детства воспитанном воинствующем атеизме, но Евангелие я читала и во всяком случае имею обо всём этом представление, тем более, что перепечатка книг отца Александра значительно уточнила мои сведения.
Короче говоря, я прочитала лекцию об Иисусе Христе, стараясь в два часа уложить основные понятия, нужные учителям для объяснения учащимся. Тон я взяла слегка иронический, для чего освежила в памяти Лео Таксиля. Волновалась я ужасно, что могу сморозить глупость, а среди сорока-пятидесяти человек сидели опытные, умные учителя да ещё директор школы, умный еврей Иосиф (дальше забыла), член Союза писателей. После семинара я должна была ехать с Максимом в театр (Иры на горизонте ещё не было), но учителя никак меня не отпускали, задавали бесконечные вопросы. Успех был полный. Хотели чтобы я ещё раз выступила, но не вышло.
Почти каждый год я должна была сдать в методкабинет какой-нибудь «доклад» по методике русского языка и литературы. Это все учителя делали. Когда однажды мне понадобилось посмотреть какой-то старый свой доклад из опыта работы. Оказалось, что все мои доклады в красивых обложках висят на стенде методкабинета, но сами тексты исчезли, остались только обложки.