Пусть летят и песнь, и слово
Прямо к площади Свердлова
На Охотный ряд,
Где огни Кремля горят
С каждым годом приветствия делались всё пышнее. Тексты писали известные поэты, а читали их специально подготовленные дети, главным образом из занимавшихся в кружках художественного слова. Голоса, дикция, внешность детей строго подбирались. Присутствовавшие в зале должны были умиляться, плакать, смеяться, аплодировать в определённых местах, рассчитанных психологически очень точно на ту или иную реакцию. На особо торжественных вечерах (в Кремлёвском Дворце съездов), кроме группы на сцене, в зал вводили сотни пионеров, которые стояли во всех проходах. Их форма становилась с каждым годом всё богаче, всё пижонистей. Знаменосцы и их ассистенты получали аксельбанты (!), белые ремни и перчатки.
Обычай «приветствий» спускался понемногу вниз: на городские, потом на районные вечера и конференции, а потом в школы и в другие учреждения. Вот тут-то я и добралась наконец до своих сочинений. Будучи пионервожатой, а сочиняла тексты «приветствий» сама. Ей-богу, у меня иногда получалось здорово. Почему в стихах? Более эмоционально, легче заучить, более впечатляюще. Иногда я брала четверостишия из «настоящих» стихов, но никто не мог отличить мои строчки от профессиональных, только мои были проще, в них было больше естественных детских интонаций.
Последнее приветствие, которое я сама подготовила со своими пятиклассниками, было сделано ко Дню победы. Я ездила с детьми сама, это было в великолепном зале Высшей школы профсоюзного движения на улице Лобачевского (на Юго-Западе). Я ужасно волновалась. Сидела в зале, подсказать было невозможно. Ребята выступали отлично, им устроили настоящую овацию.
Тексты этих приветствий тоже все выбрасывались, я их забывала тут же. Помню только две строчки из выступления в школе 40 на вечере, где вручались золотые медали (тогда они ещё были золотые по-настоящему, не имитация, как сейчас):
Ещё не видали мы этой медали,
Хоть мне посмотреть её в руки бы дали
Бесчисленные стишки для стенгазет в школах, пионерлагерях, детдомах в основном сатирического содержания.
Инсценировки. Их было немного, потому что сочинять их было намного труднее, а подготовить и поставить намного сложнее.
Одну инсценировку я помню очень хорошо, потому что её ставили несколько раз в разных вариантах. Она была в стихах и ставилась как новогодняя сказка в конце первого полугодия. Раньше, когда дети ещё не были акселератами, первоклассники к Новому году заканчивали букварь и полагалось проводить утренник «Прощание с букварём». Тексты этих утренников «спускались» в школы из методических кабинетов и надоели мне до невозможности. Мне хотелось сделать так, чтобы в утреннике активно участвовали все первачки. Первый вариант инсценировки я поставила со своим пятым классом для первоклассников. Второй вариант для первого класса женской школы 34, в которой работала моя мама Ольга Семёновна. Третий вариант для первого класса школы 35 (мужской), где учился Витя. Он, вероятно, помнит единственный из возможных читателей этой тетрадки.
В инсценировках Маша (Витя) засыпает под новогодней ёлкой, и во сне Дед Мороз её экзаменует, проверяет знание букв, умение составлять слова и т. п. Этот текст в своё время я тоже выбросила, но многое из них запомнила, хотя это было давно. Достаточно сказать, что в первом варианте Маша складывала из букв слово «Сталин» (!). Буквы были крупно написан на листках, приколотых на груди участников. Когда Маша складывала слово «листья», она забывала поставить на место «ь», и буква «т» отталкивала букву «я», говоря:
Не хочу стоять с тобой,
Нужен мне сосед другой!
А буква «я» тупо твердила:
Маша пишет, Маша знает,
Маша пусть и выбирает.
Тогда Маша кричала довольно грубо:
Убирайся от меня,
Мне не нужно буквы «я».
На что следовал тот же упрямый ответ. Потом прибегал «ь», становился на своё место и заявлял:
Я мягкий знак,
Я мягкий знак,
Меня не пишут просто так,
Но всем ребятам надо знать,
Где я привык всегда стоять.
В финале на сцене составлялось из зрителей (у них были приколоты буквы) слово СССР, и Маша объясняла, что это значит:
СССР страна моя,
Большая, дружная семья.
Люблю я Родину свою,
СССР её зову.
Конечно, рифмы подгуляли, но получалось отлично. Особенно хорошо было в школе у моей мамы; у неё в классе было чуть не 20 отличниц, красивые, ухоженные девочки с толстыми косами. Они прекрасно играли свои роли, даже самые маленькие. Хорошо помню толстенькую девочку, она была отметкой «четвёркой». Когда Машу спрашивают, с какой отметкой она хочет дружить, «тройка» говорит:
Три, конечно, лучше «двойки».
А «четвёрка» подхватывает:
Хороша «четвёрка».
И улыбается, а на щеках ямочки.
Впрочем, Маша заявляет:
Но дружить хочу с «пятёркой»,
Если справлюсь только.
Были и неудачи. В пионерлагере МЗМА начала придумывать инсценировку на лагерную тему, и хоть умри! не лезут в голову рифмы, и всё, а проза казалась мне вялой, безжизненной.
И улыбается, а на щеках ямочки.
Впрочем, Маша заявляет:
Но дружить хочу с «пятёркой»,
Если справлюсь только.