Тут он теории предпочитал практику.
Когда Хоуп очнулся от размышлений, неожиданно и так нерационально унесших его в сторону, перед ним уже стояла высокая кружка и тарелка с хлебом, а трактирщик нес обернутый полотенцем горшочек внушительного размера.
Вот, пожалуйте, приятного аппетита, сказал он, ставя посуду на стол.
Спасибо.
Десерт подам, только если все съедите, мужчина улыбнулся и удалился за прилавок.
Сначала Хоуп осторожно отхлебнул из кружки. Жидкость напоминала забродивший и определенно хмельной квас. Вкус был приятным, и он позволил себе сделать глоток побольше.
Солянку предлагали есть внушительных размеров деревянной ложкой, больше смахивающей на половник. Повертев ее в руках, он зачерпнул из горшка и, предварительно подув, попробовал фирменное блюдо на вкус: картошка, мясо, грибы. Потом ему попались забавного вида овощи, но по вкусу напоминающие знакомые ему помидоры и морковку.
«Странное дело, думал он, здешняя кухня и обстановка, да и вся Деревушка одним словом, не очень-то вяжется с пейзажем Города, полное ощущение того, что между ними пропасть в несколько столетий».
Солянку он доел и десерт ему дали: свежие ягоды с сиропом и печеные завитушки. Все было вкусно.
Закончив трапезу, иначе это было и не назвать, он подошел к прилавку расплатиться и кое-что разузнать.
Спасибо, все было очень вкусно, просто незабываемо. Сколько с меня?
Семьсот восемьдесят плюс налог на мясо итого семьсот восемьдесят пять, мужчина с улыбкой протянул ему две бумажки. Одна представляла собой список съеденных блюд и их стоимость, а вторая была исписана мелким убористым почерком, в котором все буквы имели одинаковый наклон. Такой почерк идеально подходил трактирщику и всей этой деревне.
Это чек, а это?
Я вам рецепт написал. Вдруг захотите себя побаловать.
Хоуп взял рецепт, улыбнулся и поблагодарил еще раз. При желании, он конечно же смог бы приготовить эту солянку и без рецепта, тем более все равно названия ингредиентов, написанных на бумажке о многом ему не расскажут.
Из кармана рубашки он достал банкноту и положил на прилавок рядом с большеглазой блондинкой на обложке.
Так, ваша тысяча, сдачи двести пятнадцать, сказал трактирщик.
Если тысяча для Хоупа имело очень абстрактный вид, ведь он никогда не встречал местных денег и вообразить как они выглядят не мог, то две положенные мужчиной банкноты по сто и три монеты по пять единиц местной валюты, выглядели вполне конкретно. Сотенки пестрились пейзажем Города в орнаменте, а монетки были чистенькими, желтенькими и блестящими.
Делать деньги и кое-какие предметы из ничего, Хоуп умел превосходно. Ему даже не нужно было дополнительного времени на концентрацию. Обычно ему хватало тех секунд, когда он не спеша подносил руку к карману и там тут же появлялась бумажка. А что на ней нарисовано, окружающие уже решали сами.
В этот раз трактирщик почему-то решил, что это тысяча, хотя наверняка существовали банкноты и большего достоинства, но обед был оплачен. Путешествие продолжалось.
Извините, а вы не подскажите, как мне проще будет добраться до Города.
Трактирщик явно удивился вопросу. Наверное, его спрашивали об этом впервые.
Вас, наверное, интересует самый экзотичный способ, который мы можем предложить?
Хоуп на всякий случай кивнул.
И правильно. Если уж выбрались к нам, то нечего на вертушках летать. Так половина удовольствия от поездки улетучится. А удовольствие, сами знаете, наше все, трактирщик заговорщицки подмигнул и опять подкрутил ус.
Хоуп снова кивнул.
Ну тогда, что я вам могу посоветовать езжайте рекой. Прогулочный прибудет, он взглянул куда-то под прилавок, через восьмушку. Вам как раз хватит времени, чтобы добраться до причала. Катерок небольшой, но зато с ветерком и удобствами доплывете до самого Города. Там у него несколько остановок, конечная Порт возле Парка Трех Озер.
Я знаю, где находится Порт, спасибо.
Трактирщик замешкался.
Эээ я совсем не хотел объяснять вам, где находится Порт возле Парка Трех Озер, конечно же, вы и сами это знаете.
Вот и отлично. Спасибо вам за все, до свидания!
Причал знаете где?
Найду! Язык до Города доведет.
Чувствуя на спине задумчивый взгляд трактирщика, Хоуп вышел на улицу. Да, перегибать дело опасное.
Два раза спросив дорогу и немного пропетляв по Деревушке, Хоуп добрался до причала. Прогулочного катера пока не было видно, но несколько ожидающих человек свидетельствовали тому, что он не опоздал. Причал был скорее обыкновенной пристанью с маленьким домиком, где дряхлый старичок продавал билеты.
Погруженный в свои мысли, он разглядывал водную гладь. Если бы ему сказали озаглавить свои мысли на манер школьного сочинения, это звучало бы так «роль трактирщика в жизни современной деревни».
И тут он подумал, а что, если то, чем занимается человек, изначально не имеет никакой значимости. Все дела, к которым лежит душа, одинаково пусты по своей сути, а смыслом их наполняют люди, когда выбирают себе занятие. Что если абсолютно не важно, чем ты занимаешься чинишь трубы или сочиняешь симфоническую музыку на века. Нет никаких более важных или менее важных профессий и дел. Все это лишь игрушки, которыми тешатся люди от рождения до смерти. А из чувства тщеславия начинают утверждать, что их игрушка лучше, чем соседская. И он точно такой же, путешествующий с модели на модель, пытающийся постичь вселенную, содержащую мириады чужих моделей, но каждый раз ответы ускользают и опять он возвращается домой и опять отправляется в новую экспедицию со старыми надеждами. Так что, если он всего лишь несчастный, чьи потребности требуют забавы колоссального масштаба, то он как ребенок-инвалид, нуждается в специально адаптированной под его несоответствие игрушке. И сейчас он может ухмыляться чему и кому угодно, считая, что стоит на абсолютно другой лестнице эволюции, но на самом деле, он просто играет в другую, непонятную остальным игру. А вся его саркастичность лишь от того, что у него нет друзей, готовых развлекаться вместе с ним.