Ешьте куриц, пейте яйца
из куриных мокрых поп,
яйца чуточку грязнятся,
но идите смело в шоп.
Всё помыто, всё полито
химикатиком у нас.
Кстати, есть и для корыта
средство «Хрюша-самопас».
А зимой носите шкуры.
На морозе волгнет мех,
но ведь шкуры часть культуры.
Шкурной. Жаль, не без помех.
Богомерзкие веганы
настоящая орда,
зеленеют с ними страны
и пустеют города!
Ешьте мясо, пейте смекту.
Что ещё за «свой укроп»?!
Не вступайте, люди, в секту,
я сказал идите в шоп!
«Я повстречал её в начале девяностых»
Я повстречал её в начале девяностых.
А потерял её к исходу нулевых.
И пусть работает любовь от переносок,
но мне технический стал нужен перерыв
Смотрю афиши. Там она. Она там дважды.
Смотрю поближе. Показалось Ни одной.
А Жора-дворник мнёт рекламу распродажи
и возвышает кучу сора надо мной.
Я буду ждать, я буду жить под этим стендом,
почти такой же план-проспект, что и не ждать.
Она жива, она причислена к легендам,
но там, в начале, нас кружило время-тать.
«Не сбейте вещи с толку именами»
Не сбейте вещи с толку именами,
им тесно в конфронтации имён,
они и так тоскуют между нами,
а мы ещё и паспорты суём.
Не надо. Понимайте ценность вещи
планета это, глобус, или мяч
и ладно, и уже вы их нарече
Не делайте табун загоном кляч.
На корме
«Какая долгая зима»
сопит обиженное племя,
и получает, задарма,
буквально завтра завтрак-март.
«Зачем же время так летит?»
грустит народ, напитки пеня,
и предвкушает впереди
обед горячий. Задарма.
«Ой, лета не было совсем»
грешат под ужин дармоеды.
«Ой, скоро долгая зима»
и предлагают сала, впрок.
Спасибо, жирного не ем.
Буквально послезавтра лето.
А лето тёплая корма.
А осень самый лучший кок.
Корабль времени идёт
не сомневайтесь, верным курсом,
когда, зачем, и что грядёт
не бойтесь, в курсе капитан.
Стою, жду солнца на корме,
едва из трюма, весь покусан.
Идите, солнышки, ко мне.
А нет так нет, сидите там.
Союзен
Если в солнце летят тряхомудии
я союзен с горящими брызгами,
я стою при ответном орудии
Не прощу никому ничего.
Караульте меня в графомании,
в эпигонстве ли, в злом анархизме ли,
но секите, что я на задании,
с лучезарной на пальце чекой.
Чеснок
Приезжая «няня» в хиджабе убила девчонку
и вышла с её головой на просторы Москвы.
Вам стало до ужаса горько Откройте сгущёнку.
А сколько голов за неделю отрезали вы?
Цыплячьих, куриных, телячьих, коровьих, слоновьих
какой там у ваших «традиций еды» аппетит?
Нормальные термины «стадо», «скоты», «поголовье»?
Вот гостья в хиджабе на вас точно так же глядит.
Глядит через нормы свои, через призму традиций,
не важно рассудок помят или вера светла,
убила зачем-то и этим, похоже, гордится.
Но вы же гордитесь культурой мясного стола.
«Не надо приравнивать к нам неразумных животных!»
поди зарычите вы гневно. А я соглашусь.
Проглоты ресурсов земельных, воздушных и водных
отнюдь не животные. Вы! И ваш бог Урфин Джус.
Мне жалко девчонку. Я плакал (без твёрдого знака).
Молился о детской душе на своём языке,
который всегда, абсолютно для всех одинаков,
пока не идёт рыба-власть по спокойной реке.
Вертлявая плоская власть, солитёрная погань,
за ней экономик, политик, религий косяк,
где всяк разумеет и Бога, и Урфина-бога,
но Урфину-богу перечить решает не всяк.
Перечить удобно тому, кто незлой и незримый.
А Урфин реально строгающий общество дед,
поэтому бог это он, генерал агрессивный,
над вами, солдатами, с горькой ухой на обед.
И с чёрной икрой осетровых. Ведь вы же достойны
лишать незначительной жизни бессмысленных рыб.
Они же не смогут вести благородные войны.
Они же не скопят бумажных и войлочных кип.
Косяк вас питает собой, сотни лет, ежедневно,
дубовые мысли дрожат, солитёром кишат.
«Не надо мешать всё в одно!» зарычите вы гневно.
А я вам отвечу, что надо, и буду мешать.
Толстой говорил, повторяет серьёзный Задорнов
(а Уголев, Конев и Менский научно кивнут):
пока вы смакуете трупы, ведомо, позорно
вы пряник мясной для червя, перевитого в кнут.
Соловьечество
Союзен
Если в солнце летят тряхомудии
я союзен с горящими брызгами,
я стою при ответном орудии
Не прощу никому ничего.
Караульте меня в графомании,
в эпигонстве ли, в злом анархизме ли,
но секите, что я на задании,
с лучезарной на пальце чекой.
Чеснок
Приезжая «няня» в хиджабе убила девчонку
и вышла с её головой на просторы Москвы.
Вам стало до ужаса горько Откройте сгущёнку.
А сколько голов за неделю отрезали вы?
Цыплячьих, куриных, телячьих, коровьих, слоновьих
какой там у ваших «традиций еды» аппетит?
Нормальные термины «стадо», «скоты», «поголовье»?
Вот гостья в хиджабе на вас точно так же глядит.
Глядит через нормы свои, через призму традиций,
не важно рассудок помят или вера светла,
убила зачем-то и этим, похоже, гордится.
Но вы же гордитесь культурой мясного стола.
«Не надо приравнивать к нам неразумных животных!»
поди зарычите вы гневно. А я соглашусь.
Проглоты ресурсов земельных, воздушных и водных
отнюдь не животные. Вы! И ваш бог Урфин Джус.
Мне жалко девчонку. Я плакал (без твёрдого знака).
Молился о детской душе на своём языке,
который всегда, абсолютно для всех одинаков,
пока не идёт рыба-власть по спокойной реке.