«Английский флот тоже остановился с наветренной стороны» ( капитан Томсон).
Герцог отрядил капитана Эредия нанести визит вежливости губернатору крепости и оповестить его, что флот остановился в ожидании войск герцога Пармского и не намерен чинить никакого ущерба или неудобства жителям побережья. Губернатор Гурдан как раз возвращался с женой в открытой коляске с прогулки: супруга пожелала насладиться невиданным зрелищем двух огромных армад. Он принял Эредию самым любезным образом и заверил, что рад оказать услугу его светлости и его королевскому величеству (Гурдан был ревностным католиком и видным членом Лиги).
Вечером к Говарду присоединились эскадры Генри Сеймура и Вильяма Уинтера. Таким образом, Армада оказалась отрезана с запада Говардом и Дрейком, с севера — частью Дуврской эскадры (целиком она должна была прибыть на следующий день), а с востока — 40 голландскими кораблями Юстина Нассау. В общей сложности испанцам противостояло 230 судов.
Наступила тревожная ночь. «Нас не покидает предчувствие несчастья и бед» ( капитан Луис де Миранда). Однако рассвет не принес никаких неожиданностей. Утром в воскресенье герцог отправил своего интенданта на берег за провизией. Губернатор послал командующему несколько корзин с фруктами, каплунами и бутылками отменного вина. Сидония благосклонно принял дары и «в ответ передал Гурдану золотую цепь стоимостью в пятьсот эскудо».
Из Дюнкерка возвратился капитан Родриго Телья с письмом от герцога Фарнезе, в котором тот сообщал: «Я смогу выступить через шесть дней». Сам Телья был настроен менее оптимистически. Погрузка войск даже не начата, уточнил он, а Фарнезе сидит в Брюгге.
Сидония немедленно отрядил к нему главного лоцмана Хорхе Манрике и своего личного секретаря Арсео, чтобы те умолили герцога поторопиться. По прибытии в Дюнкеркский лагерь Арсео информировал генерал-капитана, что «армия сможет выйти в море не раньше чем через две недели». «На судах не было ни парусов, ни такелажа» ( Карлос Колома, свидетель). «Баржи были сработаны с таким искусством, что человек, ступая на них, падал в воду… 14.000 солдат, погруженных за сутки, стояли в такой тесноте, что походили на мешки с пшеницей» ( иезуит Фемьяно де Страда).
Собирался ли Парма воевать по-настоящему? Трудно сказать. Судя по всему, он отчаялся дождаться прихода Армады. Все сроки, назначенные в Лиссабоне, а потом в Ла-Корунье, давным-давно прошли. Фарнезе даже отправил часть войск, томившихся возле Дюнкерка, в глубь страны, а строительство барж сильно затянулось из-за нехватки денег. Когда ему наконец доложили, что Армада находится в виду Плимута, флагманский корабль герцога Пармского не был еще спущен на воду.
Во Фландрии ходили упорные слухи, что Александр Фарнезе сговорился с английской королевой. Другие, противоположные слухи утверждали, что «итальянский принц решил сам сделаться королем Англии, вместо того чтобы служить испанскому монарху». Подобные сведения циркулировали по Милану, Венеции, Риму. Они долетели и до Мадрида. Позже Фарнезе с достоинством опроверг их, и король Филипп послал ему заверения в своем полном расположении.
«Если бы Сидония встал возле острова Уайт, как было решено вначале, или у мыса Маргит, как советовал де Лейва, удерживая на почтительном расстоянии англичан и голландцев, Фарнезе без сомнений сумел бы высадить свою армию в Англии» — так пишет испанский историк Сесарео Фернандес Дуро. Однако другие авторитеты считают весь план Филиппа изначально невыполнимым и целиком относят на его счет вину за провал.
Перед заходом солнца вахтенные сообщили о подозрительном движении в английской эскадре: сновали шлюпки, что-то перегружая с одного корабля на другой.