В первой представлены те, кому мы обязаны как созданием всех новшеств мира IT, так и дальнейшим их развитием. Они спокойно рисуются на публике не опасаясь уголовной ответственности: Кен Томпсон, Деннис Ричи, Ричард Столлмен Их имена есть в каждом приличном учебнике информатики. Это не удивительно, если принять во внимание, что хакер может (и должен!) быть творцом, а не деструктором. Хакерство вовсе не тождественно криминальному времяпрепровождению перед экраном монитора.
Вторую группу составляют IT-специалисты, которые используют свои знания для достижения незаконных целей. Вопреки распространённому мнению их практически невозможно идентифицировать по внешнему виду (вполне опрятному, между прочим), поскольку они не рассылают свои координаты и фотографии вместе с написанным ими кодом. В большинстве случаев ради собственной же безопасности они стараются не употреблять на публике компьютерного сленга.
Однако у обеих групп есть общая черта: поскольку они крайне увлечённые натуры со своеобразной системой ценностей, то их быт резко отличается от привычного. «Я такого давно не видела. Нет, конечно, я догадывалась, что настоящие учёные живут в некотором беспорядке, но кот, дрыхнувший в аквариуме, носки, висящие на люстре, груда грязной посуды, засыпанной стиральным порошком, лежащая в огромном тазу посреди комнаты это было уже слишком»9.
Подобный стиль жизни даёт почувствовать пьянящий вкус свободы и до сих пор несёт в себе очень мощную героику (поэтому и привлекает к себе многих людей, в том числе и далёких от компьютеров). Это привело к созданию субкультуры хакеров с собственным кодексом чести, оригинальной художественной литературой, поэзией и языком. Однако творцам подражать трудно, да и не столь интересно, так как они «в законе». Образ жизни второй группы, который часто превратно (но на удивление согласованно) описывают СМИ10, оказался более простым для подражания, и поэтому его переняли многие подростки. Появилось большое количество людей, которые ввели в свой быт худшие черты киберпанка; вовсе не хакеров в истинном понимании этого слова, но называющих себя именно так. Возникли вирусописатели и просто киберхулиганы.
Однако у обеих групп есть общая черта: поскольку они крайне увлечённые натуры со своеобразной системой ценностей, то их быт резко отличается от привычного. «Я такого давно не видела. Нет, конечно, я догадывалась, что настоящие учёные живут в некотором беспорядке, но кот, дрыхнувший в аквариуме, носки, висящие на люстре, груда грязной посуды, засыпанной стиральным порошком, лежащая в огромном тазу посреди комнаты это было уже слишком»9.
Подобный стиль жизни даёт почувствовать пьянящий вкус свободы и до сих пор несёт в себе очень мощную героику (поэтому и привлекает к себе многих людей, в том числе и далёких от компьютеров). Это привело к созданию субкультуры хакеров с собственным кодексом чести, оригинальной художественной литературой, поэзией и языком. Однако творцам подражать трудно, да и не столь интересно, так как они «в законе». Образ жизни второй группы, который часто превратно (но на удивление согласованно) описывают СМИ10, оказался более простым для подражания, и поэтому его переняли многие подростки. Появилось большое количество людей, которые ввели в свой быт худшие черты киберпанка; вовсе не хакеров в истинном понимании этого слова, но называющих себя именно так. Возникли вирусописатели и просто киберхулиганы.
Вместо заключения
Как видим, современные коммуникационные средства позволяют каждому не только подключиться к глобальным информационным ресурсам, но и выключить каждого из процессов привычной жизни, кардинально изменив образ жизни и мышления. Компьютеризация приводит к тому, что досуг, личная жизнь, мышление, поведение, настроение и все иные человеческие проявления оказываются жёстко нормированными (иногда это очень даже кстати) и модифицированными в добровольно-принудительном порядке (добровольном потому, что человек идёт на это по доброй воле, а принудительном поскольку изменения личности неизбежно происходят в той или иной степени, независимо от желания человека).
Одна из основных и изначальных функций научно-технического прогресса это освобождение человека из цепких объятий природы, с целью обретения им независимости и даже некоторой свободы. Но, избавившись от жёсткой природной детерминированности, человек на её место незаметно для себя поставил не менее (а порой и более) жёсткую техническую и информационную зависимость, оказавшись в заложниках у непредусмотренного побочного эффекта жизни в современной техногенной среде.
Вектор изменений психики зависит от её изначального состояния. Поэтому длительное пребывание в смоделированной при помощи компьютеров среде может как в корне изменить характер мотивации многих реальных поступков, подменить эмоциональное восприятие мира рациональным, сугубо логическим подходом ко всему, так и существенно улучшить мышление человека, сделав его более точным, логичным, недвусмысленным и продуктивным.
Постепенно происходит изменение самого характера восприятия информации нейроны, адаптировавшись к цифровой форме, «отвыкают» воспринимать аналоговую информацию. Природа рациональна и экономична по своей сути, выбирая путь наименьшего сопротивления, поэтому мозг человека со временем выключает ставшие ненужными ассоциативные связи, переходя на более короткий и экономичный режим работы.