Это был громадный конусообразный грот, в котором расположился подземный город. Он состоял из храмов, потому что отовсюду, со всех сторон, блестели купола. Возможно, что грот был выше уровня моря, потому что самым главным чудом этого места было то, что откуда-то сверху падали, хоть и не напрямую, но определённо забранные с земной поверхности лучи естественного, природного света. Очевидно, там, наверху, сейчас царил рассвет, потому что весь Радуж был укутан розовым маревом.
Откуда это, товарищ майор? спросил я.
Наверху залежи слюды, ответил мне начальник подземной поисковой партии. Они расположены так, что сорок дней до летнего солнцестояния и сорок дней после него в город утром, начиная с рассвета и почти до полудня, попадают прямые лучи солнечного света.
Ух, ты! сказал я. Несмотря на крайние неудобства вследствие естественных причин, не восхищаться представшей моим глазам панораме было просто невозможно.
Мы стояли на небольшой, вымощенной камнем площади, недалеко от одной из стен грота. Свет сверху, как мне казалось, ниспадал с противоположного стене направления. То есть, с другой стороны стоял город, в котором было столько много храмов и церквей, самых разных: деревянных, каменных, из красных кирпичей, что сначала мне показалось, что он состоит только из них. Это было безумно красиво: купола, много людей разных возрастов, спешащих по своим утренним делам, и мириады свечей, горевших вокруг в фонарях, подсвечниках, люстрах, и вообще, где это было только возможно. Ибо все ухищрения человеческой фантазии были сосредоточены в этом месте на том, чтобы с их помощью сделать всё вокруг таинственным и красивым.
Какое необычное слово: «утро», заметил Павлов. Триста лет его не использовал.
Сейчас начнут гасить свечи, сказал Лихман.
Радуж часто называют городом миллиона и одной свечи, пояснила мне фельдшер.
Неужели вы все были здесь раньше? спросил я своих друзей, и по их лицам и улыбкам понял о том, каков был бы ответ, если бы его произнесли вслух.
Но и это было ещё не всё. Стена грота, рядом с которой мы были, тоже была сама по себе маленьким чудом. Как минимум треть её площади занимал водопад, воды которого падали в небольшое озеро, которым заканчивалась площадь. Вдруг стало происходить что-то необыкновенное: сначала один, затем ещё несколько, и вот уже мириады солнечных лучей вдруг упали на водопад так, что над городом стала явственно видна радуга.
Но и это было ещё не всё. Стена грота, рядом с которой мы были, тоже была сама по себе маленьким чудом. Как минимум треть её площади занимал водопад, воды которого падали в небольшое озеро, которым заканчивалась площадь. Вдруг стало происходить что-то необыкновенное: сначала один, затем ещё несколько, и вот уже мириады солнечных лучей вдруг упали на водопад так, что над городом стала явственно видна радуга.
Митя, у тебя открыт рот, заметила фельдшер. Ты знаешь, что я умею вправлять челюсти? Умею, но не люблю.
Вот поэтому он и называется Радуж, хмуро заметил Иван Васильевич. Когда нам дадут сходить по нужде?
Но сами себя они больше любят называть Радужной лаврой, зевнул Воронин. Слава Господу Богу, вот идёт наш командир.
Конвоиры, до этого стоящие в сторонке, подбежали к нам и вытянулись по струнке. Поправлять сорванные Алиной повязки, впечатлённые её гневной тирадой, они не стали, как, впрочем, и освобождать нас от пут, тоже. Аглая, беседовавшая с кем-то невдалеке, вернулась, наверное, для того, чтобы встретить группу людей, приближавшихся к нам.
Их было не менее трёх десятков. Это была элита 13-го окончания вместе с людьми, судя по всему, управляющих Радужем. Иссушённые фигуры, укутанные в чёрные рясы с капюшонами. Чистые внутренней одухотворённостью лица, ясные и глубокие глаза, как у людей, которые часто и подолгу молятся. В общем, на вид самые настоящие монахи.
С нашей стороны я увидел много знакомых персон. Помимо командира здесь были Лопарёв, Капустин, Рыбин, Петруня, а также другие офицеры, занимающие руководящие должности в 13-м и 47-м окончаниях. Само собой, по сравнению с ними, одетыми в чистую, выглаженную форму, мы выглядели самыми настоящими оборванцами: небритыми, грязными и уставшими. Одетыми в невесть какие гражданские лохмотья.
Восхитительно! изумился Меняев. Итак, может быть вы и всех нас, как и моего начальника штаба и моих офицеров, закуёте в кандалы и бросите в ваши темницы? Просто так, попоститься и развеяться, месяца на три?
Последние шаги он преодолел с трудом, чтобы не сорваться на бег. В своей жизни я никогда не встречал человека, который бы больше пёкся о том, как он выглядит. Казалось, лидер Южного креста продумывает и репетирует своё каждое движение, каждый жест. Естественно, если это, конечно, так и было, а не являлось врождённым талантом, этот труд не прошёл бесследно: одна его легендарная походка, напоминающая грациозные движения рыси, чего стоила.
Ну же, не волнуйтесь, Александр Владимирович! с этими словами из людей Радужа вперёд выступил старец. Конечно же, вышла ошибка. Наши люди проявили излишнее рвение.