Кофе принесли много крепкого и ароматного, и Пётр слегка смягчился. Интересно, сколько времени он в императорах? Похоже, не очень долго, если Меньшиков тут всем командовать пытается.
Напомни, Андрей Иванович, как давно я державу принял?
Бедный Остерман уже ничему не удивлялся.
Так ведь послезавтра будет две недели, государь.
Всего-то?!
И чем я эти две недели занимался?
Как чем? Праздновать изволили ваше восхождение на престол. Вчера вот скачки устроили после обеда знатного. Ну и не удержались на лошадке-то.
Праздновал, значит? Все, напраздновался, государь-император всея Руси. Делами нужно заниматься.
Какие-нибудь бумаги я за это время подписывал?
Остерман замотал головой.
Не успели, государь. Третий день документ лежит о присвоении Светлейшему князю Меньшикову титула генералиссимуса, ждет вашего решения.
Это за какие же такие заслуги?
Остерман молчал.
Сейчас у него звание какое, напомни.
Генерал-фельдмаршал Но есть еще трое: князь Михаил Голицын, князь Владимир Долгорукий и князь Иван Трубецкой.
А Меньшиков, стало быть, хочет выше других подняться? Обойдется. Где, говоришь, документ?
Так в кабинете вашем, государь.
Ну, так сей же момент туда и отправимся с бумагами разбираться. Я, чай, не одна она там лежит.
Остальные у Светлейшего, почти прошептал Остерман.
Почему?
Ответа не последовало. Зато двери столовой с грохотом распахнулись и явился смутно знакомый Петру мужчина в годах, одетый в роскошный, шитый золотом и драгоценными камнями мундир и со множеством орденов.
«Меньшиков, догадался Пётр. Ну, сейчас главное наглость и упрямство. Иначе он меня в момент вокруг пальца обведет и в своем дворце поселит. Фига ему с маком. Не поеду. Император я или и не император?»
Ты что же, Петруша, делаешь? с порога начал Меньшиков. Мы тебя в моем дворце ждем, за стол не садимся, а ты тут с Остерманом прохлаждаешься. Негоже.
«Ну и хамло. Он что о себе возомнил-то? Я не дедушка покойный, чтобы его в уста сахарные целовать, да все прощать. Впрочем, я читал, что и дед его не раз дубиной своей охаживал. Распустился при покойной государыне, полюбовнице своей давней».
Ты с кем разговариваешь, холоп? ледяным тоном осведомился Пётр. Я тебе не Петруша, а император всея Руси. И у тебя мне гостить зазорно.
Меньшиков побагровел.
Это это ты мне?
Тебе, тебе, не сомневайся. Ты один со мной себе позволяешь дерзко вести. А сие холопу не подобает.
Я не холоп, я князь!
Князем тебя мой дед покойный сделал, которого ты, мерзавец, всю жизнь обворовывал. Удивительно, как он тебя не повесил не успел, видно. Ну, это дело недолгое.
Грозишься, шенок? Да за мной гвардия
Ну вот, теперь самое время.
Гвардия, говоришь? Гвардия мне присягнула совместно со всем народом российским. А ты из подлого сословия вышел туда и вернешься. Не надобен ты мне. И не вздумай даже заикаться о том, чтобы я на девке твоей женился. За конюха ее выдавай он ей ровней будет.
Меньшиков из багрового стал синюшнее-белым и рухнул на пол без памяти.
Врача надо скорее, встрепенулся Остерман.
Успеется, охладил я его рвение. Лучше охрану покличь. Пусть господина Меньшикова отвезут домой под арест. Ему все равно постельный режим теперь понадобится. А мы пойдем бумагами заниматься.
Охрана не слишком удивилась приказу арестовать всесильного князя Меньшикова и поместить его в доме под надзором медиков и крепкого караула. Россия Сегодня ты на самом верху, а завтра хорошо если с головой на плечах в Сибирь отправился, остроги пересчитывать. Судьба, значит, такая.
А Пётр с Остерманом направились в соседнюю комнату, которая именовалась кабинетом. Книжные шкафы вдоль стен стояли полупустые, стол вообще был девственно чист, с одной-единственной бумагой. По-видимому, тем самым манифестом о присвоении Меньшикову звания генералиссимуса.
Печку растопите, велел Пётр. Знаю, что тепло, она мне для другого надобна. А ты, Андрей Иванович, присаживайся, разговор у нас с тобой долгим будет. А может, и не только с тобой, как получится.
Остерман, который, похоже, уже ничему не удивлялся, осторожно присел на краешек кресла. Пётр же удобно устроился в другом и взял со стола злополучную бумагу.
Повадился кувшин по воду ходить, тут ему и голову сложить, вынес он свой «вердикт», разобравшись в документе, написанном непривычным ему старорусским языком. Из грязи в князи вылез, туда и вернется. Небось, и без него найдется, кому мне помогать державою править.
Печь как раз разгорелась и Пётр бросил в огонь красивый лист с печатями. Потом вернулся в свое кресло.
Андрей Иванович, мы с тобой прекрасно понимаем, что сам я государством управлять не могу мал еще. Но император это символ верховной власти и негоже, чтобы его, как куклу, туда-сюда дергали. Помогать ему править Россией дело другое, для того и был Верховный Тайный Совет создан. Заседал он хоть один раз во время моего царствования?
Так когда же? развел руками Остерман. То Меньшикову недосуг, то тебе, государь.
Значит, сейчас вот и соберем, решительно сказал Пётр. Досуга у меня хоть отбавляй, а к верховникам пошли курьеров, чтобы сей момент тут были. Усвоил?