С развитием фитнес-движения значительный вес приобретает и такая инструментальная ценность тела, как «быть в форме» [Liebau, 1989].
Начиная с XX столетия инструментальные ценности тела, связанные с физической подготовленностью, спортом и здоровьем, приобретают особую значимость и по политическим соображениям.
Как отмечает З. Кравчик, первоначально дело касалось реализации на основе физической подготовленности населения и развития институтов, ее обеспечивающих, политических программ: классовых, национальных или жe государственных. Даже физическое здоровье должно было явиться свидетельством силы народа, общественного класса или государства и как таковое обретало значение не с точки зрения его имманентных ценностей, а, прежде всего как инструмент достижения приоритетных политических целей. После второй мировой войны политическая функция телесности тесно переплелась с усиливающимися процессами соперничества между общественными и государственными системами и в то жe время с сотрудничеством мирного характера. Физические успехи не столько народов и государств, сколько их представителей (речь идет о спортсменах), определяемые количеством очком и медалей, завоеванных в спортивных соревнованиях, все чаще создают или укрепляют международную позицию и престиж отдельных стран [Кравчик, 2005]. Касаясь перспектив этой тенденции, З. Кравчик полагает, что «в обществе постмодерна в плане соматических ценностей нам угрожает фатальный процесс превращения тела в инструмент» [цит. по: Pahczyk, 2005, р. 374]
Для позитивистски ориентированного социологического анализа телесности характерно признание лишь инструментальных ценностей тела. Так, Б. Тернер в своей социологической теории тела построил матрицу «4R»: Reproduction, Regulation, Restraint, Representation. Каждое из этих «R» обозначает функцию, которой тело связывается с социальным пространством, проявляет себя в нем, но прежде всего отвечает на выдвигаемые социумом задачи (проблемы): «репродукция» населения во времени; «регуляция» поведения и проявления тела в пространстве; «обсуждение» («ограничение») внутренних побуждений тела посредством внешнего, социального регулирования; «репрезентация» внешнего тела в социальном пространстве [Turner, 1984, р. 8]. Джон О'Нейл в работе «Пять тел» выделяет для социологического анализа 5 тел мировое, социальное, политическое, потребительское и медицинское подчеркивая тем самым институциональность социального бытия тела [O'Neil, 1984].
В основе этого анализа телесности, рассматривающего человеческое тело лишь в качестве инструмента решения социальных задач, социологическая концепция структурного функционализма, в том числе понимание личности как элемента социальной системы, предназначенного для поддержания равновесия системы и тем самым для обеспечения эффективности ее функционирования [см.: Parsons, 1966]. Данная концепция элемент позитивистского анализа социального мира как совершенно независимого от позиций, установок, ориентации, убеждений, отношений и деятельностей человека, т. е. понимание его как «вещи» среди других «вещей». «Коренной недостаток позитивистской социологии заключается в ее неспособности понять смысловое строение социального мира, вследствие чего позитивизм и выработал методологию, совершенно неадекватную природе исследуемого объекта» [Уолш, 1978, с. 47].
Как отмечено выше, тело может иметь ценность не только как средство достижения каких-то иных целей, но и само по себе как то, без чего человек перестает быть человеком (прекращает свое существование), как сфера проявления гармонии, красоты, совершенства и других эстетических ценностей, а также разнообразных телесных ощущений (вкусовых, сексуальных, кинетических и др.). С этим связаны имманентные (автотелические, терминальные) ценности тела: экзистенциальные, гедонические и эстетические. Первоначально в наибольшей степени акцент на эти функции телесности имел место в аристократических классах: античных и нового времени. Особый интерес вызывали, разумеется, эстетические ценности тела. Первые конкурсы призов за самые красивые тела были организованы в Берлине в 1907 году под названием «Конкурс физических форм». О их социальной значимости свидетельствует тот факт, что на этих ранних «Посейдонах» в жюри сидели художники и историки искусства, такие, как скульптор Макс Крузе, Ганс Магнуссен, Бр. Майер и Макс Кох [Borgers, 1988, s. 149]. В настоящее время такого рода ценности тела привлекают внимание более широких масс населения.
Причем, не только каждая культура, но и каждая социальная группа имеет свои интеллектуальные, эстетические и нравственные установки, в соответствии с которыми она создает для себя определённый идеал телесной красоты.
«Свои физические идеалы и у йога, у и пышногривого жителя африканской саванны, и у гибкого, как змея, индейца майя в уборе из перьев, и у жителя Олимпии времён Перикла, и у самурая, и у воина с острова Бали» [Lingis, 1986, р. 18].
Важное место среди культурных ценностей тела занимают его символические ценности. Особенности тела человека, или даже тело в целом, могут служить символом его принадлежности к какой-то социальной группе, стране, символизировать верность определенным идеям и т. д.