«Опять травка, невольно подумал он. Как все-таки много смыслов у такого простого слова!»
И чего ее так напугало? пожала плечами женщина, продолжая собираться в хлев. Колька ерунду какую-то про голову отрубленную треплет! Что там было-то, Пашка? обратилась она к внуку.
Алексей заранее договорился с Павлом, что правду они пока рассказывать не будут, чтобы не напугать пожилую женщину и вообще не посеять раньше времени паники и слухов. Хотя, похоже, слухи уже распространились, хотя бы от того же Кольки. Поэтому он не дал ответить племяннику, а сказал сам, шепотом:
Тетя Вера, что там случилось, пока непонятно. Тут бы ученые нужны Не подскажете, кстати, где можно похранить в холоде одну очень вонючую и скоропортящуюся вещь?
Что еще за вещь? Рыбы что ль наловил? Так положи в холодильник!
Нет, не рыбу Алексей решил не пугать пока тетку страшной находкой. Так, экспонат один, для науки очень важный. Но он воняет жуть! В холодильник его нельзя.
Ну, не знаю тогда. Тетя Вера задумалась. В погребе холодно, но тебе ведь, поди, не такой холод, тебе лед нужен?
Да, лучше бы лед.
Не знаю У Митрича погреб глубокий, с ледником. Только он, пьяница старый, без бутылки не пустит.
Да хоть две бутылки! обрадовался Алексей, но тут же вспомнил, что отдал деньги тете Вере. А та уже подозрительно нахмурила брови:
Опять тоску заливать собрался?
Пожилая женщина, много повидавшая и пережившая на своем веку, не любила и не умела хитрить и лукавить. Она очень жалела племянника и понимала его. Но уже сколько раз она видела в жизни, как горе ломало и не таких мужиков. Горе и водка. Правда, она видела и то, что Алексей перестал тянуться к бутылке постоянно, как к единственному утешению. Но парень вообще стал другим в последнее дни. Он словно бы успокоился. Только она-то видела, что это не так, что его боль никуда не ушла, лишь спряталась внутрь. А племянник что-то удумал. Что-то нехорошее, это Вера Васильевна чувствовала своим женским сердцем. Уж лучше бы пил да плакал. Может, и впрямь, напьется, да выбросит из головы то худое, что в ней сейчас бродит?
Тетя Вера скрылась на минутку в своей спаленке и вернулась с деньгами в руке.
На, держи. Да смотри, Митрич хоть и старый, а любого молодого перепьет. За ним не гонись, а то свалишься.
Тетя Вера! Да не собираюсь я пить! убежденно зашептал Алексей.
А ты выпей! сказала вдруг Вера Васильевна, и по ее тону он понял, что тетка не шутит.
Глава 4
Митрич считался в Никольском мужиком странноватым, «не от мира сего». Он появился в селе лет двадцать назад. Было ему тогда пятьдесят с хвостиком, а может, и все шестьдесят. Михаил Дмитриевич был нелюдим и молчалив, а таких на селе не особенно любят. Даже то, откуда он прибыл, любопытные бабки узнали не сразу, а узнав, разинули рты. Оказалось из Санкт-Петербурга, что и вызвало удивление: обычно мечтают выбраться из села поближе к цивилизации, а тут из самого Питера да в глушь!
Митрич, как окрестили его сельчане, купил у одной женщины, собравшейся уезжать к дочери в город, старый домишко и тут же начал строить себе новый. Деньги у мужчины, похоже, водились, и он, хоть и был одиноким (разведенным или вдовым так и не удалось узнать), выстроил, помимо избы, добротный хлев, срубил баню, купил корову, поросят, кур. Чувствовалась в нем крепкая хозяйственная жилка. Но, кроме всего прочего, Митрич сделал то, о чем жители Никольского и не помышляли по инертности ли мышления, из-за лени ли Так, он приспособил к колодцу электронасос и снабдил жилье водопроводом. Туалет он тоже обустроил на городской лад не холодный нужник во дворе, а добротный, в теплой пристройке к избе, и даже с унитазом. Этот факт особенно потешал деревенских мужиков и баб. Вырыл себе Митрич и особенно глубокий погреб такой, что на самом дне его круглогодично не таял лед. Огород приносил урожая больше, чем остальным сельчанам. Новосел и журналы какие-то сельскохозяйственные выписывал, и книги по огородничеству читал. Даже картошку сажал и окучивал по книгам. Все видели, что у Митрича картофель и крупней, и больше его, чем у них, а все равно хохотали-потешались. Мол, чего там читать-вычитывать, деды-прадеды неграмотными были, без книжек обходились, и мы уж картошку-то как-нибудь без учебников посадим! Вот именно, что как-нибудь
Однако, несмотря на всю свою хозяйственность, Митрич слыл на селе пьяницей. Действительно, не реже раза в неделю он покупал в сельском магазине бутылку водки. А если кто обращался к нему за помощью, такса у Михаила Дмитриевича тоже была одна бутылка. Правда, таким же платежным средством пользовались и все остальные сельчане, да и спиртным отоваривались в магазине не реже, а кое-кто и почаще Митрича, но Пьяница, и все тут! В отместку, видать, за его скрытность и непохожесть на всех. А между тем, откровенно пьяным Митрича никогда и не видели. Вот такой парадокс!
К нему-то, купив две бутылки «беленькой», и пошел Алексей арендовать ледник для хранения головы.
У Митрича, в отличие от большинства сельских жителей, было заперто, хотя старик явно был дома: из печной трубы валил дым. А рядом с дверью имелась кнопка звонка вещь для села совсем чуждая.