Владимир Ильич Иванов - Сказ о новой магии живого слова. Все мои еБайки стр 18.

О беСпардонище в чести, и  беСлимитще сверх меры,
Нет смысла. даже как-то приводить примеры,
И в плазменных мерцалищах, на огромные денжища,
Нам низким штилем обрисуют жизни днище.

Мелькают табунами на каналах лица без ума печати,
От попрошаек привокзальных, их уже не отличать,
Видать давно случилась тайно небольшая акция,
В телеканалы провели от нечистот канализацию.

Могли бы, если честно, настоящие мужчины,
Дедушку так мучить, без всяческой причины?
Виной всему лихие деньги, и ночной порою,
Кружат, как лешие в избушке с костяной ногою.

Позолотить им ручки, как лихим цыганищам,
Чтобы прознать о ДедМорозовых пристанщах,
И охранит меня от вакханалий с Новогодищем,
Конец с Останкинским  на голубом газу Огнищем.

Покажут снова все, от крупного до мелкого удища,
А если газовщина утекай, то нос защиплет от вонища.
И сколько вслух одних удары дюжин не считай,
Есть красной кнопки опция  нам всем дорога в рай.

Я стал свидетелем лактации бобовой сои,
Без мяса пирожок я пожевал в кафе у Зои,
Вкусил полпуда соли, находясь в нирване,
Играл я с морем, разгоняя волны в ванне.
Осталось захмелеть от кружки нулевого пива,
Чтобы понять, что жизнь в мечтах  красива.

Им скольким котелки с короною сорвала
Команда: «Умным  налево, а красивые  направо»?
 О, Эврика!  встретив былых подруг,
 По стати, молока стране давать за двух!

Да много ль кормилица даст молока?
 Не выдоишь за день  устанет рука!
На вечный never, ever отзывалось Эхо,
И всеми студнями тряслось от смеха.

 Кто ловче? Ловче всех на свете я! 
Мычала дружная яловых всех семья.
Священных нас не стоит с молоком мытарить,
Разделать ловко и неспешно жарить.

(Моей боевой подруге по светским тусовкам певице Злате Божен  посвящается)

Пульсом стучит во мне мантра одна.
Как с неба стекает на землю вода.
Я в воду, раздевшись, смело войду,
И к небу, взлетаю, я словно в бреду,

Фарш невозможно провернуть назад,
Моей любви ты не был рад.
Тебе дарила всю себя,
Ты не сберег эту силу огня.

Царевной-лебедем раньше ты звал,
И верность мою в свои руки прибрал
Небесной воды охладевший поток,
Мои вычерпал силы земной голубок.

Фарш невозможно провернуть назад,
Моей любви ты не был рад.
Тебе дарила всю себя,
Ты не сберег эту силу огня.

Пульсом стучит во мне мантра одна.
Как с неба стекает на землю вода.
Без огонька, вздыхая одна уж давно,
Как камасутру читаю эту мантру в окно.

Фарш невозможно провернуть назад,
Моей любви ты не был рад.
Тебе дарила всю себя,
Ты не сберег эту силу огня.

Мне птицы щебечут в окошко ответ,
Что лебедя верного поблизости нет,
У синего неба лишь радужный след,
А глупый охотник желает и ищет ответ.

Фарш невозможно провернуть назад,
Моей любви ты не был рад.
Тебе дарила всю себя,
Ты не сберег эту силу огня.

С надеждою гляжу в глаза самой Надежде,
Вы, извините за настойчивость меня, невежду.
Вы  женщина, другой не вижу я причины,
Понять в глазах тоску голодного мужчины.

Вокруг, все запивают воду, словно балерины.
Зуд из меня, почти комарик малярийный,
 Здесь, кроме силоса, хоть есть поесть кого?
 Вы подождите, будет мясо, полчаса всего.

Спасительница тех, кого в буфете рок собрал,
Чтоб никого в той суматохе я не покусал,
И все бредут вокруг неё суетливой толпой.
Не зная, что живут, этой Надеждой одной.

Трудно быть богом в неволе,
Хоть  на гвоздике, хоть  в поле.
Кнутом щёлкнут и покажут свечку,
Кочергою двинут и сунут в печку.

Твоя воля идет вечно вразрез, чем изрёк,
Хоть и вместе, но дорога твоя поперёк,
Молока ты приносишь не столько, не в срок,
Видно в школе богов был пропущен урок.

Вместо  Слава и с нами опять поиграй,
Веселят опять тоскливым  Дай!
Чтоб в карман зажать от своей Мани,
Новый бог, с молитвой  мани, мани

Ты  дух, ты  сын, отец, творец,
Телец, телок в кругах овец,
Ты  сединою бес, ребром  опора дам,
Ты  око,  Всем досталось по серьгам?

Каким смешным бы не казался этот Дед,
Одет в халат или изысканно раздет,
Своих оленей гонит к морю он,
Или ползёт по пробкам в Мореон.

Весь в модных самогонных веяниях,
Или разведать что-то новое у Ксении,
Чуть рассмешить свой седою бородой,
Это декабрь, месяц пришел такой.

И если сизым кажется огромный нос,
Прости его, такой теперь Мороз,
Невежлив к бабам и валяет дурочку,
Так это он искал к зиме Снегурочку.

Потел и там и здесь он всех быстрей,
На кастинге снежинок, заек, Мизгирей.
А впрочем есть традиция у нас такая,
С друзьями в баню и пусть сами выбирают.

Слюной исходит нынче пена, СССР кляня,
Что секса не было с машиной у меня,
Предавших заветы, присосалось много,
Не стать во дворе, не  объехать  дорогой

И не заставишь работать ты ловкую бля@ь,
Есть  пост сторожить, и постель, где сосать.
И не исправить уже словом мелкую уродину,
За иномарку мальчишка предаст и Родину.

Каким смешным бы не казался этот Дед,
Одет в халат или изысканно раздет,
Своих оленей гонит к морю он,
Или ползёт по пробкам в Мореон.