Возможно там водились черти
И бес коварно всех ласкал
И хоровод русалок, верьте и не верьте.
Из сказок тех, что помнят, кто читал.
Адвокатам бесовщины
Полезны дьяволу и власти адвокаты,
Но лица их всегда помяты.,
Пошли бы подышали лесом,
Чем тратить жизнь на службу бесам
Другая жизнь у офисных изгоев,
Что площадь Плевны и героев,
Что Москвы другие переулки,
Едино всё в Староминьетном закоулке.
Вам в кабинет или под чашку чая,
На стол или под стол определяя.
Законно быть под прессы прессом,
Рот утирая скромно с политесом.
Публичных девок нужно забавлять,
Купить, продать, их бродит рать
Удел публичных всех мужей,
Средь жаб быть изворотливей ужей.
PS Что ещё можно сказать о ступенях деградации выбора человека в условиях смены ориентации противостояния систем?
Если раньше мы учились делать выбор между добром и злом, то на сегодня мы стараемся выбрать из зол меньшее, или уже совсем карликовое худо без всяческого добра. А интеллигенция, предавшая свой народ и страну которая воспитала и вскормила, это всего-навсего интеллектуальные холуи, облуживающие власть орально в прямом и переносном смысле.
И мой привет злопыхателям о злободневности
Сакральным знанием своим вы удивляйте музу,
А чувствам они к месту, что чуток пониже пуза.
Нормандия без Немана
Цейтнот? Цугцванг? В нормандском закоулке
Прижали, словно девку в темном переулке.
Расслабьте ваши булки. раз хотели хруста,
Свободно ложе европейского Прокруста.
Любить Европу будем по-французски,
Такой мотив господ из новых русских.
Судьба грустна, а жизнь сыта нелепо,
Раз сдал Донбасс, сдашь и Алеппо.
Ласкает ухо пропаганды ложь,
Как что-то ловко продаешь,
И силу недр дав отсосать,
К своим опять не дать, так взять.
В сказках потом рассудят дураков,
Кто с холуями был таков.
Моськов, горе от Дюма
Нужны в столице деньги, земляки,
Без рыцарей коней тут вдоволь скачет,
А что и кто здесь кто-то чешет без любви,
Виною одни шарики и вот никак иначе.
Что шарик притерпелся нынче к власти,
Чуть смажут и везде пролезет в страсти,
Хотя здесь много избалованных Европой,
Кто любит лиц, что и без мыла лижут жопу.
И пусть опять обижу старого отца Дюма,
Всей этой власти цвет настойка из дерьма,
Удобны им, кто притворяясь полной дурой,
За деньги, тет-а-тет и присосаться к синекуре.
Иногда И. О. нашего Королька, он глуповат с виду и этим всё сказано Ришелье со всей своей тайной канцелярией всё решает кардинально и без явных успехов. Настоящие мушкетеры, как и положено, гоняются по всему миру за ценными подвесками, добавляя хлопот единомышленникам и последователям лилльского палача, ревнивого, как мавр, потому что Ла-Рошель и так наш по определению.
Начинающие гвардейцы серого кардинала с красной шапочкой демонстративно гоняют по столице табуны черных коней, закованных в крупповское железо.
Галантерейщик снова переставляет тапочки в очередной галантерейной богадельне.
Былые, казавшиеся мушкетерами, с легкостью переходят на лейтенантско-интендантские должности, считая, что и того немало по их способностям служить и выслуживаться.
В тайной канцелярии переписывают новые титулы из ящика картотеки на букву «В». Вайно, Васильева и все Володины
А где увиливает от службы нынче барон дю Валлон? Яхты починяет со своей госпожой у тетки под Саратовом?
Народ безмолвствует, вспоминая об очередной оленьей охоте, искоса поглядывая то в сторону Англии то на очередные тучи в небесах, размышляя, про кто же раньше потонет.
И только Миледи снова затосковала в предчувствии приключений на свою шею из-за отсутствия положенных кольд-кремов и румян и охотников за лебяжьими шеями.
Три мушкетёрам, уже не числительное, где один за всех, а все за одного, а исключительно глагол повелительного наклонения.
Моськов, август 2016.
Три мушкетёрам, уже не числительное, где один за всех, а все за одного, а исключительно глагол повелительного наклонения.
Моськов, август 2016.
Клерикальное
Скольких спектаклей нам ещё узрить конец,
Чтобы понять, удел волков задрать овец,
Дрессура волку тертою морковкою претит,
От этих овощей у них, лишь крепнет аппетит.
Растим то золотых тельцов, то злых кумиров,
Зачем они? Чтоб каждый правил нашим миром?
Слагать им гимны на четыре ноты. Ля-ля, си-си,
Дай сил, с колен подняться помоги, с меня спроси!
В ответ звучит лишь эхом звонким тихий хруст,
Лукавя улыбка, в блеске слоя жира сытых уст.
Мы оградим, постелим мягко, сварим суп из брюквы,
И светлый путь укажем вам на три весёлых буквы.
Черно-белые параллельные миры
Про белых мух упорные ходили слухи.
Найти бы их, была мечта у черной мухи,
И затаивши ся за печкой посреди добра,
Приход однажды их она узрела из окна.
У белых, черных хоть миры и параллельны,
Но перелёт одних к другим смертельный,
Их разделяет плоскостью холодное стекло,
За грань которого цветным ходить разрешено.
Хотя и у цветных миров случаются промашки,
И бьются головой в стекло контуженные пташки.
Вегетарианский Хэллоуин или Оранжевая Сутра
Приятна нежность персиков и спелых дынь,
Не то, что хруст искусственных арбузов.
Не прижимайся близко так, поэт, остынь!
Я только, взглядом, назовите своё имя, Муза!