Эти страшные годы Окуджава пытался забыть в течение всей своей жизни. Отсюда и повышенная ранимость души, которую он пытался скрыть от окружающих Наверное, у него в детстве и юности, да и позже, было мало родных по духу, которые не обманут, не предадут, к которым он испытывал бы искреннее доверие. Это чувство мне тоже знакомо не понаслышке, а по болевым ощущениям.
Булат много читал, воспитание души происходило через литературу. Любимые писатели Гофман, Лев Толстой, Юрий Нагибин, близкие по духу поэты Александр Пушкин, Борис Пастернак. Думаю, что уход в мир литературных героев придал его взглядам романтичность, мечтательность, а позже оказал влияние на формирование философских взглядов и настроений. Интерес к чтению привёл юношу на филологический факультет университета. Он стал не таким, как все: на ступень выше сверстников по своему духовному развитию. Да и не только выше их, Булат Окуджава встал и над всеми, кто не дорос до его миропонимания. И эти, вторые, не простили ему своей посредственности.
«Наверное, другой персонаж не вызвал бы такой полемики, пишет Дмитрий Быков в книге Булат Окуджава. Но Окуджава случай особый: каждый чувствует его личной собственностью. С помощью сложных, сугубо индивидуальных приёмов он создавал рамочные конструкции, в которые слушатель может поместить себя и свою судьбу так сказать, пропитать его стихи, песни и даже прозу личными биографическими обстоятельствами. Каждый был уверен, что Окуджава поёт лично для него и о нём. Каждый кроме тех, кто с первых звуков его песен и самого имени испытывал к нему необъяснимую, избыточную злобу, подобную той, какую ладан вызывает у чертей».
Знакомясь с многочисленными статьями о барде, общаясь с людьми, знавшими Булата Окуджаву, я поняла, что его талант как композитора и поэта современники признают или не признают, но никого его творчество не оставляет равнодушным.
* * *
А моё личное исследование личности и творчества Булата Шалвовича продолжается. Я пытаюсь понять, что давало ему силу подняться над своей израненной душой, встать вровень с эпохой и выстоять в борьбе с самим собой и с тем, что не давало ему покоя?
Может, это была сила музыки, поселившейся в нём ещё с детства и юности?
Читаю его «Уроки музыки», написанные им в 1985-ом году, и понимаю, что моё предположение недалеко от истины:
«Трудно сейчас представить, пишет Окуджава, как я всё это проделывал, как не отвалились руки, ноги. Я ли то был, тот кривоногий солдатик с оттопыренными ушами, выброшенный из домашнего убогого тепла прямо в ожесточённые пятерни сержанта Ланцова? Я ли то был?
Я уже смутно вспоминаю это своё прошлое. Я погружён в горькую оглушающую музыку, встаю под неё, бегу, вылизываю котелок, ползу по грязи, таскаю мины, выслушиваю оскорбления И всё под неё.
Мы иногда сопротивляемся. Мы иногда пытаемся примирить эти грязь и ожесточение, эти визгливые, дикие мелодии с иными нотами, ещё трепещущими в наших душах. Дрожь обиды ещё сотрясает наши тела. В поисках гармонии мы выглядим нелепо. Но ведь мы маленькие люди с тонкими шейками и детским опытом, и поспешные мысли о расплате с обидчиком гудят в наших головах: отомстить, ответить, оскорбительно глянуть в голубые прищуренные глаза, усмехнуться, не опускать головы, помнить, что ты центр мироздания, царь природы, пусть в шинели с чужого плеча, пусть на кривых ножках в блёклых обмотках»
Музыкант в душе, он долгие годы живёт в своём, только ему принадлежащем мире музыки. Начинает с сочинения мелодии без гитары, при помощи фортепиано, подбирая мотивы на слух. Так, к примеру, написан знаменитый марш для фильма «Белорусский вокзал». Мечтательность, стремление разобраться в происходящем, приводят его к осознанию своего предназначения в жизни. Не отрываясь от реальности, он погружается в мир музыки чувств, которая всегда живёт в его душе. «Музыку я считаю важнейшим из искусств, даже выше, чем слово», скажет он позже. Им написано много произведений, центральная тема которых музыка, нашедшая отражение уже в самих названиях песен: «Заезжий музыкант», «Музыкант играл на скрипке», «Солнышко сияет, музыкант играет», «Черешневый кларнет», «Песенка о Моцарте», «Старый флейтист», «Всё глуше музыка души».
«Всё глуше музыка души,
Всё звонче музыка атаки.
Но ты об этом не спеши,
Не обмануться бы во мраке:
Что звонче музыка атаки,
Что глуше музыка души.
Чем громче музыка атаки,
Тем слаще мёд огней домашних.
И это было только так
В моих скитаниях вчерашних:
Тем слаще мёд огней домашних,
Чем громче музыка атак.
Из глубины ушедших лет
Ещё вернее, чем когда-то:
Чем громче музыка побед,
Тем горше каждая утрата.
Ещё вернее, чем когда-то,
Из глубины ушедших лет.
И это всё у нас в крови,
Хоть этому не обучались:
Чем чище музыка любви,
Тем громче музыка печали.
Чем громче музыка печали,
Тем выше музыка любви».
Мне вспомнились сегодня слова Фёдора Михайловича Достоевского о том, что «человек есть тайна. Её надо разгадать, и ежели будешь её разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время, я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком».
Мне вспомнились сегодня слова Фёдора Михайловича Достоевского о том, что «человек есть тайна. Её надо разгадать, и ежели будешь её разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время, я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком».