За этими словами следовал вой, рев и дикий шум, способные потрясти самые крепкие нервы. Запертые в узком пространстве люди кричали, как безумные, вцеплялись ногтями и зубами один в другого, испуская то пронзительные, то глухие вопли, вне себя от страха, который лишал их рассудка. Крики эти заглушали голос капитана, а когда произносимые им угрозы были поняты, то поднялось шиканье. «Пушки? кричали арестанты. Пушки? Стреляйте, сколько угодно, лучше умереть сразу, чем так, через час по ложке». И некоторые из самых отчаянных, скрестив руки, становились перед самыми пушками.
За этими словами следовал вой, рев и дикий шум, способные потрясти самые крепкие нервы. Запертые в узком пространстве люди кричали, как безумные, вцеплялись ногтями и зубами один в другого, испуская то пронзительные, то глухие вопли, вне себя от страха, который лишал их рассудка. Крики эти заглушали голос капитана, а когда произносимые им угрозы были поняты, то поднялось шиканье. «Пушки? кричали арестанты. Пушки? Стреляйте, сколько угодно, лучше умереть сразу, чем так, через час по ложке». И некоторые из самых отчаянных, скрестив руки, становились перед самыми пушками.
Стреляйте, стреляйте! ведь сила на вашей стороне.
Нет, нет, кричали другие, может быть, еще есть спасение. Не стрелять! Бога ради, не стрелять!
По знаку капитана, появились пожарные, было пущено в ход сильное успокоительное средство. В тюрьму направили громадную струю воды и поливали во все стороны до тех пор, пока арестанты, приникнув головами к полу, трясясь от ледяного душа, начали жалобно просить о помиловании.
Молчать! приказал капитан; Чтоб не единого слова!
Выпустите! Это бесчеловечно, заставлять нас умирать с цепями на руках и на ногах. Корабль тонет. Тонет!
Новая струя еще раз окатила первые ряды и затем настала мертвая тишина. Растерянные, промокшие и продрогшие, несчастные теснились к решетке, через которую видны были их впалые, землистого цвета лица, выражавшие ужас. Когда все смолкло, громко раздался звучный, звонкий голос капитана. «Нашли течь?» спрашивал он в рожок.
Нет, сэр! Вода все прибывает.
Заставьте людей вычерпывать.
Приказ начали приводить в исполнение, причем самым рьяным, самым неутомимым оказался Тристам. Он работал за двоих, высматривал и прислушивался и, наконец, остановился у двери провиантской камеры. Не отсюда-ли раздается это странное, журчание?
Несколько человек присоединились к нему, вызвали заведующего провиантом и открыли дверь в камеру. Вода хлынула с такой силой, что сбила всех с ног и наполнила весь трюм, до самой палубы.
Фонарь! скомандовал главный офицер. Скорее!
И опять Тристам первый нашел, что требовалось. Когда подняли фонарь, то тотчас увидали место течи. Маленькое окно в наружной стене корабле, несколько выше обычного уровня воды, оказалось открытым, и с каждой волной вода вливалась в него на глазах у всех, пока офицер успел вскочит туда и закрыть окно.
Заведующий провиантом! вскричал он, не оставляли-ли вы тут ключа?
Заведующий стоял, то бледнея, то краснея. Возможно, сэр. Когда я выдавал вещи для офицерской службы, меня отозвали, может быть, на четверть часа, и в это время, вероятно, кто-нибудь открыл окно.
Но не вы сами и не знаете, кто именно?
Нет, сэр.
Офицер велел забить окно гвоздями и высушить пол и стены, когда вода будет вся выкачана.
Тристам не стал терять времени даже на то, чтобы переменить платье. Он хлопотал и суетился, как будто ему одному на всем корабле предстояло привести все в порядок. Когда вся уборка была кончена, и дверь провиантской камеры была снова закрыта, он принялся искать во всех углах и закоулках оставленный у двери ключ. Откатывали в сторону все канаты, сдвигали с места каждый чурбан, но ключ нигде не находился.
Ну, оставьте, сказал главный офицер. Пока мы поставим здесь караул, а завтра приделаем новый замок.
Тристам тотчас скромно удалился, а позднее, улучив удобную минуту, показал арестантам через решотку мнимо утерянный ключ. Для вашей двери! прошептал он. с сатанинской улыбкой. Внизу, в угольном трюме, я найду время подпилить его.
Сегодня же? с горящими ненавистью глазами спрашивали арестанты.
В Южном океане. Теперь магическое средство в моих руках.
Один Аскот не принимал участия в общей работе, он даже не показался ни разу, хотя волновался, может быть, больше, чем всякий другой. Лицо его было страшно бледно; он держал в руках кружку с вином, из которой, однако же, не пил. Это дурацкое окно, когда он открывал его, он не подумал о волнах, а теперь все судно, более шести сот человек, и он сам чуть не погибли в океане из-за этой маленькой оплошности.
Зубы его стучали, а он даже не замечал этого.
Глава VI
В жарком поясе. Медузы. Мюнхгаузен на корабле. Антон и Тристам. Мошенник узнан. В ожидании шторма. Отчаяние заключенных. Буря. «Летучий голландец»! восстание матросов. Суд Божий.
На следующее утро, только два из шести кораблей виднелись на далеком горизонте, в виде темных точек, в великой радости Тристама, который желал, чтобы все суда разошлись как можно дальше один от другого. Солнце ярко сияло с безоблачных небес, легкий, прохладный, ветерок надувал паруса, и «Король Эдуард» плавно двигался вперед.