Ну как? Бред? Наши учителя именно так и заявили. Но в процессе закрытой дискуссии на педсовете выяснилось, что все признают: дети в школе слишком несамостоятельны, инфантильны, совершенно не готовы к вузовским жестким критериям, и многие хорошисты с треском вылетают из вуза уже с первого курса, что постоянное, десятилетиями продолжающееся еще с советских времен «сюсюканье», «вытягивание процента», липовая сдача выпускных экзаменов, гарантированность образования, понимаемая почти как гарантия окончания школы при любых оценках, приводит к потере заинтересованности, конкурс же аттестатов уже не играет такой роли, как раньше в условиях платного образования. Вот и пропала всякая заинтересованность в результатах обучения. Все признали, что нужны новые формы, и в этом Левитин прав. А кто сказал, что эти новые формы будут идеальными, что не будет абсурдного, смешного, глупого? Но с чего-то надо начинать? А тут еще и приезд Медведева и его поощрительная речь. Решили попробуем. Всего на годик. Если будут результаты, еще и новый грант под это дело попросим. Пусть это будет вклад в национальный проект «Образование». Знали бы они А что «знали бы»? Все нельзя знать заранее. Ну ладно, обо всем по порядку.
Новогодние откровения
На уроке истории России опять Венька сцепился с Игорем Ивановичем. На этот раз спровоцировал конфликт сам Левитин. Отвечая на какой-то вопрос историка, уж не помню по поводу чего, он ляпнул известное словосочетание «в этой стране» применительно к России. Это буквально взорвало Игоря Ивановича. Он взял Веньку за лацкан пиджака и тихо сказал (голос его при этом как-то даже подрагивал), хотя он обычно всегда держал себя в руках:
Вениамин, «та страна», о которой вы упомянули, это ваша страна, вы в ней родились и выросли. Попрошу быть более точным в выражениях. Так в чьей стране вы живете?
В вашей, в вашей стране, дерзко заявил Венька.
«Вот идиот», подумал я, но в отношении историка злорадствовал (я все еще ревновал Аню к Игорю Ивановичу).
Когда урок закончился, Левитин и Игорь Иванович остались в классе и о чем-то начали спорить. Я чуть-чуть задержался от любопытства: уж очень мне хотелось, чтобы Венька историка зацепил чем-нибудь. И точно. Вижу, Левитин что-то сказал, и Игорь Иванович, аж, побледнел враз, такое редко бывает, чтобы за секунды и стал белым, как стена. Только из-за шума в коридоре я ничего не расслышал. Венька выскочил вслед за мной:
Все, теперь пусть думает. Мораль читать горазд, а за девочками ухлестывает, фарисей!
Я обомлел:
Ты про «это» ему сказал?
Конечно!
Зачем?
Что, зачем? Его выпрут из школы, если узнают, а он вряд ли откажется от Анны. Значит, что?
Что?
Значит, выпрут! Что и требуется доказать.
А как же Аня? Вся же школа будет обсуждать.
Ну и пусть. Самое главное для мужчины это попранное мужское достоинство. Твое достоинство в этом случае. Только представь, как они где-нибудь
Я закусил губу, а Венька продолжал:
От тебя отказались, почему бы не отказаться и тебе от нее? Самодостаточнее надо быть, Слава, и весь женский мир будет твоим. Усек?
Можно подумать, что ты знаешь все про женский мир.
Не все, но кое-что знаю.
Ну и, например?
Женщина это не придуманный образ, это реальность. Когда поймешь, сразу перестанешь комплексовать. Она из мяса и костей, скрываемых ею недостатков, слабостей, привычек, глупостей. Она заблуждается, а ты ее слова сейчас воспринимаешь для себя как приговор. Пока видишь в ней божество будешь ничтожеством сам в собственных глазах, и все другие женщины это тоже будут чувствовать. А ничтожество женщинам не требуется. Странно? Странно. Мир это бинеры, противоположности и противоречия. Мир един в этом противоречии, как пасть волка и кусок мяса. Но в противоречиях есть своя логика, свой закон.
Ты странный человек.
Хотел сказать страшный?
Может быть.
Ну вот, то жесткий был, теперь странный, страшный. Я не странный и не страшный, Славян, я предельно честный. Если мир уродлив, то честно говорить о нем, означает у нас говорить непристойности. Так при чем здесь я?
Почему ты так хочешь избавиться от историка? Он же, как преподаватель, не самый плохой. От всей школы тогда надо избавляться.
Он опасен.
Для кого?
Для всех. И вообще, я не разделяю его убеждений, а он меня обучает и еще оценки ставит. За что? За мои убеждения. А это нечестно. Поэтому за свою точку зрения я буду бороться.
Я обомлел:
Ты про «это» ему сказал?
Конечно!
Зачем?
Что, зачем? Его выпрут из школы, если узнают, а он вряд ли откажется от Анны. Значит, что?
Что?
Значит, выпрут! Что и требуется доказать.
А как же Аня? Вся же школа будет обсуждать.
Ну и пусть. Самое главное для мужчины это попранное мужское достоинство. Твое достоинство в этом случае. Только представь, как они где-нибудь
Я закусил губу, а Венька продолжал:
От тебя отказались, почему бы не отказаться и тебе от нее? Самодостаточнее надо быть, Слава, и весь женский мир будет твоим. Усек?
Можно подумать, что ты знаешь все про женский мир.
Не все, но кое-что знаю.
Ну и, например?
Женщина это не придуманный образ, это реальность. Когда поймешь, сразу перестанешь комплексовать. Она из мяса и костей, скрываемых ею недостатков, слабостей, привычек, глупостей. Она заблуждается, а ты ее слова сейчас воспринимаешь для себя как приговор. Пока видишь в ней божество будешь ничтожеством сам в собственных глазах, и все другие женщины это тоже будут чувствовать. А ничтожество женщинам не требуется. Странно? Странно. Мир это бинеры, противоположности и противоречия. Мир един в этом противоречии, как пасть волка и кусок мяса. Но в противоречиях есть своя логика, свой закон.