Сейчас Леночка была одета в широкую сорочку из синтетического шелка, застегиваемую одной пуговицей. На тонкие, чуть кривоватые ноги она натянула узкие, громко шуршащие дерматиновые штаны. Ниже шли туфли на высоких каблуках. Отсутствующую талию Лена пыталась подчеркнуть широким красным ремнем. На шею она повесила тяжелый мельхиоровый крест. Тяжелые серьги оттягивали уши. Когда Лена шевелила головой, серьги отчетливо звенели.
Тебе можно рассуждать, сказал Саша, у тебя ни братьев, ни сестер нет. Был бы у тебя вот такой Лехоша наплакалась бы. (Своего младшего брата Саша называл разными прозвищами, но «Лехоша» было основным.)
Он же маленький! Воскликнула Леночка. («Маленьким» называла внука бабушка Муня, по ее мнению звание «маленький» равнялось депутатской неприкосновенности.)
Я маленький, подтвердил диагноз Леша и округлил для выразительности свои глаза.
Ну и что? Удивился Саша. Маленький. Я в его годы.
В штанишки писался, подсказал Леша.
Заткнись, Гнида! (это не оскорбление, это еще одно прозвание Леши Бякина.) Ты НЕ ТОЛЬКО писаешься!
Ну-у, обиженно промычал Леша. Саша выдал его семейную тайну, которая уже давно не была ни для кого секретом.
Вот и «ну». Молчи лучше и не вякай.
Дурак! Взвизгнул Леша. Молчать он не желал.
Ладно вам, урезонила их Леночка. Поиграли бы во что-нибудь.
Давай камнями по кошкам кидаться, оживился Саша. Эта азартная игра более всего соответствовала его душевным наклонностям.
Кидались уже, напомнил Леша. Кто Кариным окно разбил?
Так это же ты был, напомнил Саша.
Нет, это твой камень был.
Саша аж задохнулся от такой наглой, ничем не прикрытой лжи.
Чего ты брешешь?! Это твой камень был!
Не мой, а твой. Тебя дедушка бил, а не меня, а я маленький!
Кидать камнями в кошек жестоко, насупилась Леночка.
Тогда по собакам, предложил Леша.
Или по Лехоше, Саша достал из цветника комок сухой земли и бросил им в младшего брата. Леша выгнулся, закатил глаза, широко распахнул рот и взвыл, словно в него метнули кинжал.
Вот видишь, обратился Саша к Лене. Я в него даже не попал.
Попал, проскулил Лехоша. Он размышлял: изображать ли предсмертную агонию сейчас или повременить до возвращения бабушки? Вот та-аким булыжником.
Песком.
Булыжником! Вот этим кирпичом. Леша поднял с земли кусок кирпича, валявшийся во дворе с незапамятных времен.
Саша выразительно посмотрел на Леночку: врет, мол, и глазом не моргнет.
С вами только играть, проворчала Леночка. Давайте лучше сегодня вечером духов вызывать будем.
Каких духов? Заинтересовался Саша.
Духов умерших. Берешь тарелку, рисуешь на ней стрелку. Чертишь на бумаге круг и буквы рисуешь. Потом на тарелку кладешь руки, тарелка начинает вращаться, и стрелка на буквы указывает. Слова получаются. Ты вслух задаешь духам вопросы, они тебе отвечают. Могут даже твое будущее предсказать.
Да-а?! Обрадовался Саша.
Да.
И каких духов можно вызывать.
Хоть каких. Хошь Петра Первого, хошь твоего умершего прадеда.
А если я не знаю прадедов своих?
Тогда не вызовешь. Духов по именам вызывать надо.
Саша помрачнел. Имен своих предков он не знал, их преступное прошлое старательно скрывали бабушка и дедушка, а имена великих людей. Саша даже не знал, что такие люди бывают. Саша знал соседей, знал некоторых своих родственников, с кем не успела рассориться охочая до склок Альбина, знал всех станичных начальников, бандитов и прочих прохиндеев, но только потому, что о них за столом рассказывала бабушка. Знал Саша и многих российских «звезд»: об их ссорах и тусовках рассказывали все каналы телевидения. Однако все они были еще живы, а для вызывания требовались мертвые. Так что Саша решил ограничиться Леночкиными дальними родственниками, полагаясь на ее знания семейной генеалогии.
Когда темнеть начнет, приходи, сказала Леночка. С нами Любка и Анфиска будут.
Да-а-а? Разочаровался Саша.
Ты что-то против них имеешь? С подозрением спросила Леночка.
Да нет, ничего, поспешно ответил Саша.
Я тоже духов вызывать хочу, объявил Леша.
Обойдешься, сказал Саша.
Пусть приходит, миролюбиво согласилась Леночка, а Саша недовольно засопел. Не любил он своего брата.
Леночка ушла, а Саша стал вешать на уши младшего брата бельевые прищепки, утверждая, что с такими клипсами он выглядит неотразимо. Леша своей неотразимости не оценил и поднял вой, больше похожий на визг придавленного поросеночка. К этому времени бабушка Муня вернулась домой и теперь стояла перед двором, обсуждала с соседками станичные сплетни. Быстро распахнув калитку, бабушка ворвалась во двор и с удивительным для своего возраста проворством схватила Сашу за белобрысый чубчик.
Сашка, ты пошто Алешку маленького обидел? Вопрошала бабушка Муня, теребя Сашины волосы. Ты же большой, а он маленький. Пороть буду, Сашка, пороть. Даже если ты вырвешься, если убежишь, я догоню и буду пороть. Куда бы ты не убежал, куда бы не спрятался, я тебя догоню и пороть буду!
Саша терпеливо молчал, а Леша цвел майским растением и, кажется, начинал благоухать.
Надобно отметить, что все бабушкины назидательные рекомендации отличались некоторой однообразностью и зацикленностью: Леша маленький, а потому неприкосновенен, и Саша ни по какой причине не смеет его обижать. Если же он не выполнит запрет, его будут пороть, даже в случае эмиграции на остров Занзибар.