Мы домой заехали, а там закрыто, объяснила Алена.
Ну да, Женька на работе должен быть, Евгения тоже, Люба взглянула на большие часы над входом.
Женька? Евгения? удивилась Алена. Кто это?
Студенты. Вернее, уже молодые специалисты, недавно дипломы защитили.
А Что они у нас дома делают?
Как что, живут.
В смысле? А ты?
Я здесь живу, на заводе. Квартиру ему сдала. Ну, или им.
Нич-чего не понимаю, замотала головой Алена. Ну-ка рассказывай все. Что значит, на заводе живешь?
И как ей все рассказать? Про одиночество и ночную тоску, про беспросветность и отчаяние
Люба перевела разговор:
Как вы узнали, что я здесь работаю? Снова «органы» подключились? она кивнула на Соболевского. Вы же полковник, как я поняла
Все проще, рассмеялась Алена. Мы в салон заехали, я думала, ты все еще там работаешь. Девчонки и рассказали.
Ты В салон заходила? К девчонкам? В таком виде?
Нет, что ты. Я ведь на нелегальном положении. Дядя Гена заходил, узнал, где тебя найти можно.
Странно, я никому не говорила, удивилась Люба.
Что в охране работаешь, говорила?
Ну, это говорила, да.
Что рядом с домом, говорила? Недалеко совсем, пешком ходишь.
Наверное
И то, что на заводе, на проходной дежуришь, тоже говорила. У нас здесь единственный завод поблизости.
Так просто?
Это всегда просто, вместо Алены ответил дядя-дедушка Соболевский. Если знаешь, как, кого и о чем спрашивать.
Позвонить же могла просто.
Нет-нет, полковник при этих ее словах сразу стал очень серьезным. Не могла, Любовь Извините, отчество как?
Егоровна. Но можно просто Люба, она улыбнулась в ответ.
Можно? он почему-то посмотрел на Алену, как будто разрешения спрашивал. Алена согласно кивнула.
Полковник каким-то чудесным образом заставлял всех женщин раскрепощаться. В его присутствии они, даже незаметно для себя, начинали кокетничать, «строить глазки». Просто чувствовать себя Женщинами. Алена в шутку называла его «старый ловелас» и как-то спросила:
Дядя Гена, ты по молодости, наверное, вовсю «зажигал». У нашего пола популярностью пользовался?
Да что ты, Алена, время совсем другое было, как-то неопределенно ответил он тогда, не вдаваясь в подробности.
Вот и родная мама не устояла «можно просто Люба»
Ты письма-то мои получала? она спросила у «просто Любы».
Да-да.
Ей изредка приносили письма-записки от Алены. Обычные старомодные письма, написанные ручкой на листочке, вырванном из школьной тетрадки, в обычном почтовом конверте. Коротенькие, но очень домашние, теплые.
Кто их ей приносил, она не знала. На конвертах не было ни обратного адреса, ни почтовых штемпелей.
Почему только ты его фотографии не посылала? Люба крепко обнимала Ванюшку, примостившегося у нее на коленях.
Ну, мама, если от тебя требовалось письма сжигать
Кстати, вы их сжигали? спросил «дядя Гена».
Да-да, не беспокойтесь.
Сразу?
Конечно, Люба чувствовала себя как на допросе. Я же понимаю.
Ну и хорошо, с каким-то облегчением вздохнул Соболевский. Вы просто молодец. Извините, сомневался. Каюсь.
Он улыбнулся ей, и «допрос» тут же закончился. Просто встретились пока еще не знакомые почти родственники.
Вот и представь, продолжала Алена, что тебе и фотографии Ванечки сжигать пришлось бы? Смогла бы?
Что ты! ужаснулась Люба.
Потому и не посылали.
Ну, хоть по электронке сбросила бы
Категорически запрещено, объяснил полковник. Моментально вычислят. Уж поверьте. А позвонить по телефону вам, это то же самое, что сразу и точно сказать, где мы.
Вы думаете, прослушивают? Следят?
И следят, и прослушивают. Очень мощные силы подключились. Мощные люди, мощные фирмы. Мы на волоске висим. Так что никаких звонков, никакого интернета. Очень он им нужен. И они все сделают, чтобы его найти, он потрепал Ванюшку, взъерошив ему волосы. Он всегда так делал «чтоб на пацана похож был».
Зачем ищут? Убить? Люба с трудом произнесла это слово.
Ну, кое-кому и этого, наверное, хочется. Знаешь, Люба, сейчас, когда разговор пошел о Ване, а не о самой Любе, он посчитал и возможным, и необходимым перейти на «ты». Так говорить и понимать друг друга можно лучше. Разговор более душевный получается, на самом деле почти родственный.
Он вопросительно посмотрел на Любу она сама-та не против такой фамильярности? Та в ответ согласно кивнула да, так лучше будет. Тем более, что она сама ему в дочери годилась.
Так вот, Люба, повторил полковник. Знаешь, как говорят? «Нет человека нет проблемы». Уже очень многие знают, что он родился.
Кто? Кому? Зачем?
Мусульмане, например, очень обрадовались бы, если б его не стало, я думаю. И заплатили бы много. А наши Разные версии есть. Но по-настоящему большим людям, главным, он живым нужен. Как символ. Там у них разные группировки есть. Но и тем, и другим нужен. Тем, кто за объединение, за единый христианский мир как символ и повод для объединения. Тем, кто за исключительность православия как символ этой самой исключительности. И так далее. Всем он нужен.
Так, может, и сдаться им? Ну, нашим Они и защитят.
Мама, ты что, с ума сошла? воскликнула Алена и даже изменилась в лице. Ты соображаешь, что говоришь? Это же мой сын. Твой внук. Отдать на растерзание?! Чушь