А ты неплохо тут устроился! Я бы сказал очень даже неплохо. В подлинности вон той картины я, правда, усомнился бы. Великолепная копия не более того. Надул твоего батю аукционист как мальчишку, ты уж мне поверь. Но в целом всё заслуживает восхищения. Всё, кроме одной маленькой детали и эта маленькая, но важная деталь Ты Джон. Ну, сам посуди такие прекрасные вещи вокруг, люди в них душу вкладывали, столько сил и времени было вбухано и потрачено. Могу даже навскидку сообщить тебе сколько, при этом молодой человек бегло огляделся вокруг и продолжил. Ну, подделку картину в расчёт не берём, а на всё остальное ушло двести тридцать восемь с половиной лет, что равняется примерно двум миллионам восемьдесят девять тысяч двести шестьдесят человеко-часов. Как ты уже догадываешься, весь этот труд, вся эта красота мысли, всё это идейное вдохновение были потрачены получается только для того что бы украшать кабинет, редкостного бездушного негодяя, прохвоста и свиньи. По-моему, несправедливо как-то. Ну не вяжешься вот именно «Ты» с данными предметами старины и современного гения. От тебя смрадом веет во всех направлениях. Вот собственно, почему я тут и появился. Настало время перемен и весьма значительных, дорогой мой безжалостный и алчный старик.
Незнакомец, произнося эту недвусмысленную фразу, теребил в руках какую-то палочку. Взгляд его был направлен куда-то поверх собеседника, будто тот к делу не имеет никакого отношения, но по окончанию монолога, он пристально взглянул на Джона, и тому на мгновение показалось, что у его глаз нет дна.
Однако старый волк был не так прост, что бы его кто-либо мог надолго смутить. Мигом, придя в себя, он одной рукой потянулся к кнопке вызова. Гнев всё больше закипал в нём, и Джон практически переходя на крик, завопил:
Кто ты такой молодой мерзавец? Как смеешь ты врываться сюда и нести всякую чушь? Что тебе надо?
Незнакомец ни капли, не смутившись, ответил так:
Только вот не надо тянуться к кнопочке, пальчик поранить можно. Это ты зря торопишь события, ну да ладно, будь, по-твоему. И кстати, на первые два вопроса ты сам мне ответишь не более чем через три секунды. Подождём, так уж и быть, подождём. А на последний вопрос по поводу того, что мне надо я сообщу тебе немного позднее за бокалом прекрасного вина.
И в этот самый момент произошло следующее: палочка в руках незнакомца немного увеличилась в размерах, раскрутилась и превратилась в плеть. Тот безо всякого труда и взмаха пошевелил ею. Плеть взвилась, рассекая пространство и это в буквальном смысле. В правой части кабинета образовалась трещина длинною в метр, с абсолютной чернотой внутри. Такой чернотой, что чёрный ворон, с ней сравнившись, стыдливо рыжим оказался бы или блондином на худой конец. От удара плетью у Джона в глазах всё заискрило да засверкало, и он ощутил, как его стало бешено затягивать в этот разрыв. Однако он успел, и обернуться, и увидеть самого себя всё также важно восседавшего на кресле. Правда взгляд был какой-то неживой, да губы скривило, так, как это бывает в момент переселения в мир иной. Это было последнее, что Джон осознал, перед тем как оказался в чёрной пустоте и щель за ним легко захлопнулась. Так неожиданно, так вдруг, что и испугаться не успел.
Кто ты такой молодой мерзавец? Как смеешь ты врываться сюда и нести всякую чушь? Что тебе надо?
Незнакомец ни капли, не смутившись, ответил так:
Только вот не надо тянуться к кнопочке, пальчик поранить можно. Это ты зря торопишь события, ну да ладно, будь, по-твоему. И кстати, на первые два вопроса ты сам мне ответишь не более чем через три секунды. Подождём, так уж и быть, подождём. А на последний вопрос по поводу того, что мне надо я сообщу тебе немного позднее за бокалом прекрасного вина.
И в этот самый момент произошло следующее: палочка в руках незнакомца немного увеличилась в размерах, раскрутилась и превратилась в плеть. Тот безо всякого труда и взмаха пошевелил ею. Плеть взвилась, рассекая пространство и это в буквальном смысле. В правой части кабинета образовалась трещина длинною в метр, с абсолютной чернотой внутри. Такой чернотой, что чёрный ворон, с ней сравнившись, стыдливо рыжим оказался бы или блондином на худой конец. От удара плетью у Джона в глазах всё заискрило да засверкало, и он ощутил, как его стало бешено затягивать в этот разрыв. Однако он успел, и обернуться, и увидеть самого себя всё также важно восседавшего на кресле. Правда взгляд был какой-то неживой, да губы скривило, так, как это бывает в момент переселения в мир иной. Это было последнее, что Джон осознал, перед тем как оказался в чёрной пустоте и щель за ним легко захлопнулась. Так неожиданно, так вдруг, что и испугаться не успел.
Перенесёмся на другой континент, но примерно в тоже время.
На улицах Амстердама было тепло как-то даже не по сезону. Солнце дольше обычного задерживалось и никак не спешило скрыться, радуя приятным вечерним светом местных жителей. Вот вот должны были загореться фонари и многие из горожан после трудового дня направлялись провести досуг кто куда: кто в местные бары, кто в кино, а кто просто шатался по улицам. Приезжие туристы предвкушали этот вечер за употреблением лёгких наркотиков, алкоголя и местных женщин. В общем, всё как обычно, как и в любой другой вечер, Амстердам жил своей насыщенной, красочной и беспутной жизнью.