Первое сражение, имевшее скорее характер большой разведки боем, случилось 5 июня. Его описание сохранилось в грамоте царя Василия ярославским воеводам Силе Ивановичу Гагарину и Никите Вышеславцеву: «Да июня в 5 день, назавтрие Троицына дни, в понедельник, приходили воры и литовские люди под Москву, на Ходынку, со всеми с русскими и с литовскими людми, и мы на них посылали бояр наших и воевод по полком со многими людми». Противник был разбит и бежал. Победители «топтали и побивали их (тушинцев. В. В.) на пяти верстах, и языки многие поймали; а живых в языцех взяли литовских людей и русских воров сто девяносто семь человек»[159]. Об этом же сражении написал отцу его участник Иван Зайцев: «приходили в Духов день воры и литовские люди к Москве; и мы, прося у Бога милости, на них ходили и побили их на голову, а живых добре много взяли, и чаем у Бога милости, на врагов победы»[160].
Получив от пленных подробные сведения о силах и расположении неприятельских войск, Василий Иванович решил дать Лжедмитрию и Рожинскому новое сражение.
25 июня 1609 года произошла вторая битва на реке Ходынке, едва не закончившаяся поражением тушинских войск.
На этот раз московская армия вела наступление под прикрытием «гуляй-города». Поляки атаковали это подвижное укрепление и захватили его, перебив находившуюся в деревянной крепости русскую пехоту. Но затем тушинцы подверглись неожиданному удару дворянской конницы, в значительном числе сосредоточившейся на правом фланге. Понеся тяжелые потери, они бежали. От окончательного разгрома Рожинского спас атаман Иван Заруцкий, с несколькими сотнями казаков занявший удобную позицию на реке Химке и залповым огнем остановивший наступление русской конницы[161]. Для окончательной победы не хватило одного, последнего, усилия. Как с горечью отметил автор «Нового летописца», «токо бы не отстоялися московские люди у речки (Химки. В. В.), и оне б (тушинцы), и таборы покиня, побежали Литовские же люди с той поры под Москву въяве не начаша приходити»[162].
На этот раз московская армия вела наступление под прикрытием «гуляй-города». Поляки атаковали это подвижное укрепление и захватили его, перебив находившуюся в деревянной крепости русскую пехоту. Но затем тушинцы подверглись неожиданному удару дворянской конницы, в значительном числе сосредоточившейся на правом фланге. Понеся тяжелые потери, они бежали. От окончательного разгрома Рожинского спас атаман Иван Заруцкий, с несколькими сотнями казаков занявший удобную позицию на реке Химке и залповым огнем остановивший наступление русской конницы[161]. Для окончательной победы не хватило одного, последнего, усилия. Как с горечью отметил автор «Нового летописца», «токо бы не отстоялися московские люди у речки (Химки. В. В.), и оне б (тушинцы), и таборы покиня, побежали Литовские же люди с той поры под Москву въяве не начаша приходити»[162].
Более успешно действовал к югу от Москвы князь Василий Федорович Литвин-Мосальский. 17 июля 1609 года он разбил тушинский отряд хорунжего Андрея Млоцкого под Коломной и отогнал его к Серпухову. Благодаря этому в блокированную Москву вновь пошли обозы с продовольствием из рязанской земли. Через три месяца 26 октября уже Млоцкий с казачьим атаманом, бывшим «хатунским мужиком» Иваном Салковым (Сальковым), под Бронницами разбил Литвина-Масальского и захватил обоз с продовольствием, который тот вел в Москву. Млоцкий вновь осадил Коломну, а Салков стал громить острожки, поставленные по приказу царя вдоль коломенской дороги. В Москве подорожал хлеб четверть ржи продавалась уже по семь рублей, что вызвало волнения в народе.
Против Салкова был спешно выслан отряд думного дворянина Василия Борисовича Сукина, но в бою у Николо-Угрешского монастыря (в 15 верстах от Москвы) тушинскому атаману удалось отбиться, и тогда в погоню за Салковым отправили Дмитрия Пожарского. Царский воевода настиг разбойную ватагу уже на Владимирской дороге, у реки Пехорки, и атаковал ее. Бой оказался очень упорным и продолжался несколько часов. Однако схватка закончилась решительной победой князя, рассеявшего неприятельский отряд. Успех Пожарского имел неожиданное продолжение спустя несколько дней разбитый атаман Салков и 30 его казаков, уцелевших в последнем бою, явились в Москву, принеся повинную государю[163]. Точную дату столкновения на Пехорке определить невозможно. По предположению Д. М. Володихина, оно произошло «в промежутке от ноября 1609 до первых чисел января 1610 года»[164].
Еще одним результатом Пехорского боя стало отступление от Коломны отряда пана Млоцкого, позже разбитого под Серпуховом, бежавшего с остатками своих людей к Боровску, а затем к Можайску.
Последнюю попытку прорваться за московские стены тушинцы предприняли в ночь с 10 на 11 октября 1609 года. «Перелеты» (перебежчики) провели их штурмовые группы вдоль реки Неглинной к стенам Скородома (Земляного города). Защитники города не ожидали нападения с этой стороны и атакующие смогли поджечь стену и 7 крепостных башен. Но на зарево пожара подоспели свежие силы, которые отбили атаку врага. На следующее утро на месте выгоревших укреплений была сооружена острожная стена[165].