С интервалом в один день в перегруженной всякой всячиной голове Дорона отложились два факта: в сачок московской резидентуры попал компромат на Посувалюка, на первый взгляд, вещь бесполезная в диапозитиве решаемой службой генеральной задачи, и растиражированная сегодня утром масс-медиа новость о том, что Посувалюк единственный посол, не покинувший осажденный Ирак. Что первая, что вторая депеша, по поступлении, Дорона даже не кольнули. «Выстрелило» через час, закольцевавшись через «Певек». Как всегда акценты
Глава оперотдела потянулся к селектору и, нажав на кнопку «Приемная», обратился:
С шефом соедини.
А его нет! огрел, точно пресс-папье, секретарь директора.
То есть как нет? Условились ведь! не верил своим ушам лейб-опер.
Он вылетел как угорелый! Куда, думаю, догадываешься сослался на некие координаты помощник.
Понял! оборвал диалог Дорон, еще на «угорелый» догадавшись: шеф у первого лица государства Ицхака Шамира, в надцатый за последний месяц раз.
С миной досады Биренбойм некоторое время водил головой, казалось, топчась на перепутье. Но тут резко подался вниз и выдвинул нижний ящик. Извлек мобильный, забарабанил по кнопкам.
Ну что тебе, Дорон? проворчал Моше Шавит спустя полминуты. Я почти в канцелярии
Позвони технарям пусть меня примут, живо молвил Биренбойм. И вот что еще. Там, наверху, между делом, пробрось: у нас, похоже, нащупывается. Кое-что
Звонить не буду, сам технарям скажи: добро от шефа получено. Не до того мне, господин «Кое-что» По отдышке чувствовалось, что босс сильно торопится.
Моше, могут послать, позвони Времени и того ничего.
А ты их пошли! посоветовал шеф и разъединился.
Биренбойм тер глаза, мало-помалу склоняясь к выводу, что босс исчез, в общем-то, на руку. К разговору он, можно сказать, не готов. Задумка без приводных ремней какой бы потенциал та не таила даже не полуфабрикат. Крючок от коромысла. Он вновь обратился к селектору:
Рафи, досье всех русскоговорящих агентов с действующей советской визой. Те, кто под рукой, разумеется. И не тяни!
С какой визой? уточнил помощник.
Советской, Рафи, советской подтвердил Дорон.
Ладно, согласился Рафи и, судя по глухому щелчку, отключился. Но вскоре донеслось: Хорошо хоть не на Юпитер
Техника порой барахлила, так что собственное отключение Дорон дважды перепроверял. Между тем своим «патентом» с коллегами не делился
Биренбойм отлично знал, что ни у кого из агентов оперотдела советской визы нет и быть не может хотя бы потому, что до недавних пор СССР обретался на периферии интересов ведомства. Невод им заброшен в резервуар смежников: вдруг у них? При этом он понимал: шансы мизерны. Решил было отцепить визовую «пиявку», но передумал, посчитав, что помощник сам разберется.
По большому счету, проблема визы в СССР страну, не поддерживающую с Израилем дипотношений уже полтора года как перестала доставлять головную боль. Советское посольство в Бухаресте штамповало их сотнями, едва успевая обрабатывать нарастающий поток обращений. Требовалось, правда, приглашение от родственника, удостоверенное ОВИР, и должная вегетация «плода» на вечнозеленом древе бюрократии четыре-пять недель. Между тем ситуация диктовала: на стипль-чез посланца службы через железный занавес, все еще отделяющий СССР от Запада, пару дней, не больше. В противном случае, затея теряла смысл. Ну а то, что воплощение самой задумки сродни операции, проводимой слепым хирургом, пока воспринималось Дороном общим местом. Он, прирожденный конспиролог, сознательно закрывал глаза на очевидное: невзирая на грандиозные преобразования, СССР по-прежнему непроходимая тайга. Обособлена не столь от Запада, как затруднена для внутренней миграции: прописка, приграничные зоны, острый дефицит гостиниц и съемного жилья. Делал он это потому, что осенившая идея сулила, пусть слабенькие, но все же выстроенные логикой шансы, в то время как начинания Генштаба, призванные защитить Израиль от зарино-заманового апокалипсиса, зловеще надвигающегося из Багдада, не стоили, на его взгляд, и ломаного гроша не что иное, как лапша бессилия, вываливаемая на непрофессиональные уши премьера. Впрочем, им же и порожденная ежедневными полуистерическими вызовами силовых ведомств на ковер.
Каждый мало-мальски сведущий специалист понимал: поскольку противоракетного зонтика у Израиля нет, над страной нависла смертельная опасность. В считанные дни начиненные химической отравой иракские боеголовки обратят Святую Землю в могильник. И хватало оснований полагать, что недавняя угроза Хусейна отнюдь не бравада.
Моше Шавит, директор «Моссада», пробыл в штаб-квартире премьера без малого день с одиннадцати утра до пяти вечера. В который раз без всякой пользы для дела, поскольку повестка дня «Высадка десанта для пленения Хусейна» безумие чистой воды, не оправдываемое и драмой момента. Ведь не секрет: у Саддама около десятка сверхнадежных убежищ, тасуемых в качестве резиденции или места ночлега, в зависимости от обстоятельств, точно карточная колода. Сведений, причем, о них почти никаких, но главное: связь с немногочисленной агентурой в Ираке после введения военного положения оборвана на непрогнозируемое время. С таким же успехом можно снаряжать в Сахару экспедицию на поиски снежного человека