Выломав в прибрежных зарослях длинную палку, чтобы удобнее было держать равновесие, юноша столкнул с отмели в воду большую сизую льдину, прыгнул на нее и оттолкнулся от берега. Нехотя, неторопливо «белая лодочка» заскользила по реке. Стоя в центре этого плавучего средства, Атей порадовался своей находчивости: сколько сил и времени ему удастся сэкономить!
Весеннее солнышко славно припекало. Пейзажи по сторонам были однообразны и безлюдны. Льдина большая и надежная плавно скользила по воде. Атея стало клонить ко сну. Он положил на лед свою котомку и уселся на нее. А солнышко гладило теплой ладошкой по щеке, а вода журчала и баюкала
Атей очнулся от резкого толчка и дождя окативших его ледяных брызг. Он даже не успел сообразить, что его льдина остановилась, зацепившись за торчащую из воды корягу, а сзади на нее налетела еще одна больше и массивнее. Мгновение и юноша вместе со своей котомкой покатился к краю льдины. Равновесие было нарушено, «белая лодочка» перевернулась, стряхивая с себя в воду седока. Атей не успел даже воздуха в рот набрать. Перевернувшаяся льдина ударила юношу по голове, и он потерял сознание.
Эй, паря, ну-ка, хватит купаться! низкий, но явно женский голос с легкой хрипотцой с трудом доходил до Атея.
Сильная рука потянула его за ферезею, зацепившуюся за корягу, другая подхватила юношу под мышку, и Атей очутился на берегу.
Эге, не зря я вытаскивала этого налима! ловкие женские пальцы быстро нащупали и вытащили на свет ладанки Атея.
Хоть мал золотник, да дорог, довольно ухмыльнулась спасительница.
А тут что такое, самоцветы? женщина вытряхнула на ладонь часть содержимого из кожаного мешочка, висевшего на шее Атея. Нет, ерунда какая-то сушеная. Это мне без надобности! и она бросила мухоморы на песок.
Обшарив юношу с ног до головы и убедившись, что ничего ценного у него больше нет, женщина поднялась, чтобы уйти, но, взглянув еще раз в бледное лицо спасенного, передумала.
А ты ничего, парень, симпатичный. Не то, что мои парни. Пойдем со мной, сначала я тебя обсушуобогрею, а потом ты меня, и она хрипловато расхохоталась.
Сопротивляться было бессмысленно: без этой женщины Атей даже не смог бы обсушиться, ведь кремень и кресало утонули вместе с силками и едой. Юноша с трудом поднялся, отжал, насколько это было возможно, одежду и побрел вслед за своей спасительницей.
Идти было недалеко. По еле заметной тропинке они вскарабкались на крутой берег, а там лесом, поднимаясь все выше и выше, пока не оказались на вершине скалистого утеса, круто обрывающегося в реку. Высота каменной стены, удивительно гладкой, без выступов и трещин, была саженей двадцать. На вершине, впившись корнями в расщелины, росли два могучих дуба и десятка три их детишек поменьше. Внизу, под утесом, плескалась вода, закручиваясь в водовороты, из чего Атей сделал вывод, что глубина реки здесь порядочная.
Наклонившись над обрывом, можно было заметить единственный крошечный выступ, на котором с трудом разместились бы два человека, да и то стоя впритирку друг к другу.
Ну, вот и пришли, женщина остановилась возле одного из дубов, приподняла замшелый камень и вытащила из открывшегося тайника прочную веревку с завязанными на ней узлами.
Один конец веревки она привязала к дубу, а другой бросила вниз, на скалистый уступ.
Спускайся! приказала Атею.
Да мы же на этом выступе не поместимся, юноша взглянул вниз и отошел от края обрыва.
Спускайся, говорю, там вход в пещеру.
И в самом деле, невидимое сверху отверстие вело от уступа вглубь утеса, в просторную пещеру. Не успел Атей оглядеться, как спасительница оказалась рядом с ним.
Раздевайся, сейчас я тебя сушить буду, женщина принесла из глубины пещеры охапку хвороста и запалила его в очаге, вокруг которого было расставлено несколько гладких валунов.
Садись сюда, а одежду на камни положи.
Привязав веревку к котелку, женщина зачерпнула из реки воды и принялась что-то стряпать. Вскоре пещера наполнилась теплом и ароматом кипящей похлебки.
Спасительница, наконец, сбросила с себя плащ. Она уселась на один из валунов с деревянной ложкой на длинной ручке мешать похлебку. Атей во все глаза глядел на нее.
Женщина оказалась совсем еще молодой, слегка полноватой, но гибкой и ловкой. Яркие рыжие волосы были небрежно собраны в узел на затылке и заправлены в платок, едва покрывающий голову. Удивительные зеленые глаза под рыжими ресницами, алые губы, ямочки на щеках. Ее можно было бы назвать красавицей, если бы не жесткое, хищное выражение лица. Одежда на женщине была мужская, украшения отсутствовали вовсе.
Ну, чего пялишься, красавчик, или бабы не видел?
Ты кто? Атей с трудом разлепил сведенные холодом губы.
Я-то? Да не принцесса заморская, усмехнулась незнакомка. Маманя Лапонькой кликала, да я уж то имя и забыла давно. Парни мои атаманшей зовут, а все прочие Волчицей.
Атаманша, протянул Атей задумчиво. Разбойница, значит.
Догадливый.
Атаманша помешала варево ложкой, попробовала и удовлетворенно сплюнула в костер: готово!
А чего это ты скосоротился, красавчик? Думаешь, если баба, так и верховодить не может? Вот и братец мой так-то думал, когда папаша помер. Папаша мой был первейший атаман в округе. Всех разбойничков под себя подобрал. А когда помер, тут мы с братцем и столкнулись лоб в лоб: кому атаманить? Я-то, не смотри, что баба, с детства всему нашему ремеслу обучена. Пришлось братца прибить, слабаком против меня оказался. С тех пор я главная. Что хочу, то и делаю, кого хочу того люблю. И никто слова не скажет, никто не осудит.