Гаруда от удивления встрепенулся, и если бы ни давно сформированный условный рефлекс, наверное бы разжал когти но в следующее мгновение уже позабыл об этих странных психических явлениях серна испустила свой последний предсмертный хрип и затихла, постепенно переходя от дикого предсмертного конвульсивного напряжения к состоянию расслабленности ранней смерти. Гаруда удовлетворенно разжал когти, упругим прыжком, полурасправив крылья, вскочил на спину добыче и торжествующе несколько раз проклекотал клич победы. Закончился азартный, но тревожный акт охоты и наступил самый приятный момент момент долгожданного обеда.
Гаруда начал рвать еще теплую кровоточащую плоть. Как всегда труднее всего было разорвать шкуру, все же клюв и птичьи когти были менее приспособленным для этого инструментом, чем зубы и когти тигра или гиены, однако же шкура серны была менее прочной, чем шкура горного козла, и Гаруда неплохо обходился и этими своими природными приспособлениями. И тут, когда он запрокинул голову, заглатывая первые куски еще теплого мяса перед ним вдруг всплыла невозможная картина, подобной которой он не видел в своей жизни ну разве что во сне, но своих снов он не помнил в бодрствующем состоянии. Прямо из неподвижного тела серны выдвигался полупрозрачный, но вполне видимый образ. Вначале это было просто аморфное неоформленное облачко, но очень быстро оно начало приобретать конкретную форму и вскоре перед изумленным взором Гаруды возникла невиданная картина: над телом серны зависла ее полупрозрачная копия. И это бы еще полдела на этой копии верхом восседала такая же полупрозрачная молодая женщина в розовом (несмотря на прозрачность цвет виделся отлично) сари и с укором глядела на Гаруду. Гаруда почувствовал что с ним и с его сознанием происходит что-то не то, и на этот раз изменение сознания было уже гораздо более глубоким. Он ощутил внутреннее раздвоение, словно что-то разумное, осознающее начинает выплывать за грань его перьев, и в следующий момент он осознал себя Андреем. Нет, пожалуй только отчасти Андреем, а отчасти совсем недавно скончавшимся индийским кшатрием Рамом, правда в едином лице, восседающем, подобно девушке, на словно бы спящем с распростертыми крыльями орле. Еще мгновение и Андрей-Рам полностью осознал себя человеком. А еще он узнал эту девушку на серне: это была, несомненно, Рати, в смерти которой много лет назад он считал себя повинным, и душа которой привела его к столь печальному концу. Как мы помним, чтобы избавиться от навязчивых видений Рати с угрозами забрать его с собой, как человека чести, не выполнившего обещания, он начал бесконтрольно, почти каждую ночь принимать магический напиток Сому, и в скором времени Сома забрала его. Хотя в этот момент в душе Андрея-Рама возникло сомнение: а действительно ли Сома безвременно оборвала его жизнь? Похоже, здесь что-то было не так, правда, что именно не так, он не успел обдумать, поскольку с образом девушки, восседающей на серне, начала происходить новая метаморфоза. Серна вдруг резко откинула голову назад и ее острые рога, ставшие после смерти гораздо длиннее, чем у ее физического прототипа, вонзились девушке прямо в грудь, проткнув ее тело насквозь. В следующий момент серна вырвалась из-под своей наездницы, снова резко взмахнула головой, но не вытащила рога, а обломала их, после чего эти рога увеличились в размерах, слились и превратились во вполне узнаваемый Андреем-Рамом металлический кол, на который напоролась Рати, упав в яму-ловушку в одном из коридоров пещерного храма. Душа серны освободилась от девушки, открыла доселе закрытые глаза, и увидев своего недавнего убийцу, да еще с восседающим на нем человеком, в ужасе дико забила копытами и начала подниматься вверх, в сияющие небеса еще совсем недавно доступные только ее крылатому убийце. Девушка с колом в груди протянула руки к Андрею-Раму и тихо проговорила, ничуть не смущаясь торчащим из груди металлическим стержнем:
Милый Рам, ты снова убил, но на этот раз освободил меня.
В этот момент произошла новая перебивка кадра, Андрей-Рам перестал быть собой, а его человеческое (вернее посмертно-человеческое) сознание угасло, а как бы спящий орел вновь проснулся и вновь стал Гарудой, рвущим и глотающим кровавую плоть серны. На мгновение в сознании орла мелькнуло воспоминание, что он только что видел нечто удивительное, да и вообще был кем-то иным, но эта вспышка угасла так же, как все предшествующие разум орла был не приспособлен держать в голове столь сложные образы и понятия. Он вновь приступил к прерванной было трапезе его голод оставался еще достаточно силен как вдруг из-за ближайшего валуна раздалось угрожающее рычание-шипение. Гаруда резко повернулся и увидел, что сзади к нему подкрадывается, низко пригнувшись к земле, снежный барс-ирбис.
Милый Рам, ты снова убил, но на этот раз освободил меня.
В этот момент произошла новая перебивка кадра, Андрей-Рам перестал быть собой, а его человеческое (вернее посмертно-человеческое) сознание угасло, а как бы спящий орел вновь проснулся и вновь стал Гарудой, рвущим и глотающим кровавую плоть серны. На мгновение в сознании орла мелькнуло воспоминание, что он только что видел нечто удивительное, да и вообще был кем-то иным, но эта вспышка угасла так же, как все предшествующие разум орла был не приспособлен держать в голове столь сложные образы и понятия. Он вновь приступил к прерванной было трапезе его голод оставался еще достаточно силен как вдруг из-за ближайшего валуна раздалось угрожающее рычание-шипение. Гаруда резко повернулся и увидел, что сзади к нему подкрадывается, низко пригнувшись к земле, снежный барс-ирбис.