Нигицу безбожно врал. Но делал это с таким выспренним и пафосным выражением лица, что даже искушенный слушатель мог поверить ему.
Я с тех пор и запил-то так зверски. Считай, что родился второй раз
Азэми от ужаса прикрыла рот рукой.
Да ладно тебе?
Отвечаю. Гадом буду, отмахнулся Нигицу, вновь наполняя стаканы. Снова выпили. Нигицу продолжал.
А ты знаешь, я иногда думаю, что лучше бы я тогда вместо Васьки-штурмана разбился.
Типун тебе. Чего это ты?
А нахрена мне все это надо-то было без тебя?
Что все?
Ну, жизнь, работа, армия, семья Зачем? Когда тебя нет, то и жизнь не мила
Скажешь прямо, жизнь не мила
Говорю тебе иногда просыпаюсь, а жить неохота. Ни на работу идти, ни делать ничего не хочу. Даже пить и то не хочу, при последних словах он воздел палец к небу так, словно предметом разговора был Его Величество Император. От важности сказанного Азэми изумилась она знала истинное значение саке в жизни Нигицу, и потому такую его жертву не могла не оценить по достоинству. Видя ее реакцию, собеседник стал петь Лазаря пуще прежнего, а веки его начали влажнеть.
Это ведь мы, грешные люди, таракашки земные, обмануть друг друга можем, говорил он, стуча ребром ладони по столу, а ведь Бога-то не обманешь, Он все видит. Видит, как мы мучаемся тут друг без друга. Ну? Разве не так? Ты без меня, а я без тебя?! Так ведь не должно быть! Не должно, не должно слышишь Нигицу зарыдал крокодильими слезами и уронил плачущую голову на большую грудь Азэми. Она с сожалением и трогательной нежностью, воскрешая в памяти картины былой любви, стала гладить его по затылку, приговаривая всякие нежности. И на минуту ей показалось, что не было всех этих почти двадцати лет, не было разлуки, не было никаких взаимных подлостей и гадостей. Он показался ей по-прежнему таким же красивым и даже наверное еще красивее, чем раньше. Она взяла его лицо своими мягкими и сильными руками и притянула к себе. Они слились в поцелуе, и сами не заметили, как это прикосновение губ унесло их на вершины блаженства, где людям свойственно забывать о времени, о приличиях, о законах обо всем на свете
И, конечно, о некстати уехавшем и еще более некстати вернувшемся муже. Сознание вернулось к Азэми, когда она увидела его с занесенным над ней и спящим кверху задом Нигицу топором в дверях супружеской спальни.
Она неистово вскричала.
Не ори, дура, резким и не терпящим возражений тоном парировал Мисима. И хоть она была крупнее и сильнее его в разы, но сейчас уверена была, что, доведенный до отчаяния картиной увиденного, он способен оставить и от нее, и от ее нерадивого любовника рожки да ножки. Последний тоже быстро среагировал на крик. Оторвав лицо от подушки и дыхнув на Азэми перегаром, он промямлил:
Чего орешь?
Ответить ему она не могла, только размахивая руками и издавая какие-то нечленораздельные звуки. Он повернул голову и увидел Мисиму в полной боевой готовности.
Колян, ты чего? Мы это Ты не подумай, мы не того
Я считал тебя другом, Нигицу-сан
Да все нормально, ну с кем не бывает, бухой я был, вот и затащила она меня Сам же знаешь, сука не захочет, кобель не вскочит
В мгновение ока былой флер слетел с глаз Азэми. Она окинула бывшего возлюбленного пронизывающим взглядом и, не говоря ни слова, нанесла ему несколько настолько сокрушительных ударов сжатыми и напоминающими молоты руками, что тот махом свалился с кровати и ретировался с поля боя уже на карачках.
И, конечно, о некстати уехавшем и еще более некстати вернувшемся муже. Сознание вернулось к Азэми, когда она увидела его с занесенным над ней и спящим кверху задом Нигицу топором в дверях супружеской спальни.
Она неистово вскричала.
Не ори, дура, резким и не терпящим возражений тоном парировал Мисима. И хоть она была крупнее и сильнее его в разы, но сейчас уверена была, что, доведенный до отчаяния картиной увиденного, он способен оставить и от нее, и от ее нерадивого любовника рожки да ножки. Последний тоже быстро среагировал на крик. Оторвав лицо от подушки и дыхнув на Азэми перегаром, он промямлил:
Чего орешь?
Ответить ему она не могла, только размахивая руками и издавая какие-то нечленораздельные звуки. Он повернул голову и увидел Мисиму в полной боевой готовности.
Колян, ты чего? Мы это Ты не подумай, мы не того
Я считал тебя другом, Нигицу-сан
Да все нормально, ну с кем не бывает, бухой я был, вот и затащила она меня Сам же знаешь, сука не захочет, кобель не вскочит
В мгновение ока былой флер слетел с глаз Азэми. Она окинула бывшего возлюбленного пронизывающим взглядом и, не говоря ни слова, нанесла ему несколько настолько сокрушительных ударов сжатыми и напоминающими молоты руками, что тот махом свалился с кровати и ретировался с поля боя уже на карачках.
Проводив его взглядом, Нигицу бросил топор и плюнул себе под ноги.
Милый, с криком бросилась Азэми ему в ноги и стала обнимать колени супруга. Он брезгливо отмахнулся от нее:
Уйди, дура
До вечера самурай где-то бродил. Потом вернулся. Отужинал. Выпил. Спать лег в соседней комнате слишком свежи были еще воспоминания о провинности Азэми, да настолько, что всю следующую неделю они и вовсе не разговаривали. Но время, как известно, все лечит, а потому очень скоро отношения супругов вошли в прежнее русло. Конечно, треснувшую чашку не склеишь, и между ними уже никогда не будет той необыкновенной теплоты, которая была когда-то, но худой мир лучше доброй ссоры, а потому ни одного из них не могло не радовать наконец воцарившееся долгожданное примирение между ними.