Не знаем, но предполагаем. И твоему Игнату совершенно не нужно знать ни о древлянах, ни о сокровищах. Во всяком случае, пока.
А вы уверены, что там есть сокровища?
Абсолютно уверенным нельзя быть ни в чем. Но я знаю почти наверняка, что, согласно легенде, в потайной пещере хранилось двенадцать ковчегов. Одиннадцать из них были в разное время похищены. А один остался. Его-то мы и должны найти.
А мы скажем об этом Арине? поинтересовался Пучков, наливая себе вторую чашку чая.
У нас нет выбора это ведь она принесла карту. Мы должны быть с ней откровенными.
Так почему же мы должны все скрывать от Игната?
Тёма, я тебе уже говорил, мне вообще не нравится идея с привлечением к нашему делу какого-то коммерсанта, да еще занятого в игорном бизнесе.
Но почему?
Потому что публика эта опасная. Неужели ты не читал, как многие из них сколотили свое состояние? Я уверен, честный человек таким делом заниматься не будет.
Но ведь бывают исключения, возразил Пучков.
Бывают. Но я в них не верю. Если бы не нужда в средствах, я бы близко не подпустил его к нашей экспедиции. От таких людей никогда не знаешь, чего ждать. А вдруг он убийца?
Ну, что вы такое говорите? Пучков даже привстал. Я хорошо его знаю, он славный парень и никакой не злодей. Когда вы его увидите, он вам сразу понравится.
Хорошо, говоришь, знаешь? И давно ты с ним знаком?
Да уж месяца два.
Два месяца?! И ты хочешь сказать, что за такой короткий срок успел достаточно узнать этого человека?
Он такой простой, настоящий провинциальный мещанин. Не слишком образованный, но ведет себя вполне прилично.
Тёма, не надо меня уговаривать, я ведь уже согласился на его помощь, но мнения своего на этот счет менять не собираюсь. Завтра, после беседы с Ариной, позвонишь ему и назначишь встречу у нас в университете. Надо будет обсудить все детали предстоящего мероприятия. Ты говорил, у него есть возможность организовать транспорт, я имею в виду автомобиль.
Конечно, Альберт Родионович, хоть два.
Ну, два, я думаю, нам не понадобятся, а один, пожалуй, придется кстати.
Отлично! Пучков залпом допил чай и поднялся. Позвольте на сегодня откланяться. Надо выспаться. Вы завтра во сколько будете в университете?
Очень рано не хочу, думаю, часикам к десяти подъехать, зевая и потягиваясь, ответил профессор.
Вот и чудненько, я тоже к этому времени буду. Спокойной ночи! сказал Пучков уже в дверях.
Бершинский лениво махнул ему на прощание рукой и медленно притворил дверь. Звонкий щелчок замка, наконец, позволил ему остаться в одиночестве. Профессор растерянно огляделся, как будто ища что-то, потом прошел в единственную комнату, служащую гостиной и спальней одновременно, взял со стола тоненькую желтую папочку и улегся на диван. Из папки выскользнул тонкий лист бумаги копия загадочной карты и упал Бершинскому на живот. Что это за место, профессор уже знал, и сама карта теперь мало занимала его. В значительно большей степени его интерес возбуждался странной надписью, выполненной неизвестными символами, значение которых Бершинский теперь должен был постичь. Иначе и быть не может, иначе он не ученый, а так, мелкий дилетант.
Через час кропотливого труда на бумаге, наконец, появились несколько слов, составивших довольно замысловатую фразу: «И яко венец облечи и нетление обрети».
«Надо будет Артему показать», подумал Бершинский.
Когда стрелка часов приблизилась к двенадцати, усталость наконец взяла свое, и левая рука с картой медленно опустилась на грудь, а из правой выпал и покатился по полу карандаш. Бершинский уснул
5
Ровно без пяти минут три Бершинский и Пучков стояли у входа в ресторан «Вечеряти». Поначалу профессор не хотел брать доцента с собой, денег и так было в обрез, но Пучков посмотрел на него таким умоляющим взглядом, что Бершинский сжалился и позволил тому присоединиться. Погода стояла жаркая, и оба ученых невольно жались к стене здания, пытаясь спрятаться в узенькой полоске тени, с нетерпением высматривая в проходящей толпе Арину.
Еникеева появилась ровно в три. Подошла и, едва заметно улыбнувшись, протянула руку сначала профессору, потом доценту. Впрочем, улыбка ее вряд ли означала что-либо большее, нежели простое проявление вежливости. Взгляд у нее был слегка задумчивый, а надетый по погоде белоснежный костюм выгодно подчеркивал ее великолепные формы.
Очень рад вас снова видеть, Арина, улыбнулся в свою очередь профессор.
Я тоже рада.
Не изволите ли пройти внутрь. Я полагаю, там прохладно, и мы сможем подробно обсудить наши планы.
Даже так? спросила Еникеева, проходя через предупредительно открытую Бершинским стеклянную дверь. Значит, вам есть что мне сказать?
Признаюсь, да, ответил Альберт Родионович, усаживая Арину за стол.
Он обошел вокруг и сел напротив. Пучков устроился возле него и молча пялился на Арину. В глазах его было то ли сомнение, то ли недоумение: зачем мы, мол, связываемся с этой надменной особой?
Что-то не так? спросила Еникеева, перехватив его взгляд.
Нет, нет! Все в порядке, встрепенулся Пучков и уставился на свернутую перед ним салфетку.