В голосе охотника совсем не было угрозы, и он почувствовал, как эта нить стала теплой и мягкой. Во всяком случае, она совсем не помешала сытому охотнику крепко уснуть рядом с едва тлеющим костром
Даже малейшее шевеление зверя в пределах прыжка самого крупного из тех, что водились в этой тайге, мгновенно разбудили бы охотника. Но этот древний абориген стоял за потухшим костром долго. Стоял неподвижно, и даже прикрыл глаза, чтобы как понял Свет не разбудить взглядом спящего человека. А еще он был на удивление прям и крепок для своего почтенного возраста. Старик не открыл сразу глаза, хотя явно догадался, что Свет проснулся. Может он дал возможность получше рассмотреть гостя, а точнее хозяина этих мест? Свет не разбирался в этнографических проблемах этих обширных пространств, где вполне могла затеряться вся Европа. Главным для него было то, что невысокий кряжистый абориген весьма неплохо говорил на русском языке.
Охотник поднялся медленно, несуетливо и машинально махнул ладонью в сторону костра, где еще было чему гореть. Черные головни вспыхнули разом, наполняя холодный воздух приятным теплом. А эвенк (это Свет узнал совсем скоро), судя по довольному кивку, даже не удивился.
Здравствуй, посланец, старик ловко отцепил от ног широкие лыжи, на которых стоял все это время, и присел на лапник.
Здравствуй, отец, склонил голову охотник, меня зовут Свет, и меня никто сюда не посылал.
Он немного смешался; вспомнил древнего богатыря, который действительно послал его сюда ли? Руки его тем временем ловко накрывали импровизированный стол. Старик тоже полез в свою котомку.
Однако ты пришел. Чегарен меня зовут, тут же представился он, Чегарен Шанягирь, как и моего отца.
Он глянул на охотника, словно ожидал какой-то реакции, но тот только пожал плечами. Кусок оленины над огнем приятно зашкворчал и, поворачивая деревянный вертел, Свет еще раз проверил свою память нет, это имя ему ничего не говорило.
Отец мой когда-то был известен в этих краях, с ноткой гордости сообщил старик, он был одним из двух, кто своими глазами видел, как падали деревья в тайге, и огонь пожирал все вокруг. Был еще третий, но его ученые люди ни о чем не спрашивали, потому что он был лишком мал.
Здравствуй, отец, склонил голову охотник, меня зовут Свет, и меня никто сюда не посылал.
Он немного смешался; вспомнил древнего богатыря, который действительно послал его сюда ли? Руки его тем временем ловко накрывали импровизированный стол. Старик тоже полез в свою котомку.
Однако ты пришел. Чегарен меня зовут, тут же представился он, Чегарен Шанягирь, как и моего отца.
Он глянул на охотника, словно ожидал какой-то реакции, но тот только пожал плечами. Кусок оленины над огнем приятно зашкворчал и, поворачивая деревянный вертел, Свет еще раз проверил свою память нет, это имя ему ничего не говорило.
Отец мой когда-то был известен в этих краях, с ноткой гордости сообщил старик, он был одним из двух, кто своими глазами видел, как падали деревья в тайге, и огонь пожирал все вокруг. Был еще третий, но его ученые люди ни о чем не спрашивали, потому что он был лишком мал.
И этот ребенок был
Да, склонил голову старик, принимая из рук охотника шампур, это был я, и мне тогда было шесть лет.
Он замолчал, впившись на удивление белыми зубами в кусок мяса. Даже глаза закатил в показном восхищении, показывая, насколько оценил кулинарные таланты охотника. Свет тоже не торопясь жевал сочное мясо, гадая пока так принято у местных жителей, или только этот старик такой учтивый. О том, что Чегарену есть что сообщить охотнику, последний не сомневался. Однако до тех пор, пока в кружках не кончился крепкий, словно настоянный на коре остролиста, чай им уже угощал эвенк неторопливая беседа велась о делах, конечно важных, но к тому объекту, куда стремился Свет, никакого отношения не имевших. Об охоте, о погоде, о многочисленной родне старика, и о О своей родне Свет говорит не стал. Он как раз плеснул в свою кружку из котелка, чтобы сполоснуть ее кипятком, когда эвенк очень шустро, несмотря на свои восемьдесят лет, метнулся за густую ель, где, оказывается, стояли длинные нарты с упакованным грузом. Он кивнул на длинный тюк охотнику, словно не желал сам прикасаться к нему. Свет отвязал узел кожаного ремня, предусмотрительно завязанный на бантик. Предмет, завернутый в выделанную кожу неизвестного Свету животного, больше всего напоминал высушенную ногу кузнечика. Если бы он этот кузнечик был ростом со взрослого человека. Свет в детстве насмотрелся на прыгающих насекомых достаточно, чтобы заметить, что эта нога сильно отличалась от природной Была словно трансформированной приспособленной больше к ходьбе, а не к прыжкам. Да и острого ряда щеточек, которыми, собственно, насекомые стрекочут, на ней не было. Почти незаметный ряд бугорков вряд ли могли когда-то издавать звуки. И еще главное! он был уверен, что сухая конечность принадлежала разумному существу. И связь ее с бывшим хозяином, несмотря на десятилетия и километры, что их разделяли, еще не разорвана. Тоненькая, невидимая ни глазу, ни самому чуткому человеческому прибору ниточка тянулась именно туда, куда уже два месяца пробирался Свет.