Новую яму недолго выдолбить в мягком камне, успокоила она себя.
Повелитель между тем, «налюбовавшись» на свое новое обличье, в котором он еще больше походил на осла теперь окривевшего на левый глаз тщетно пытался дозваться до мозга своего раба. Его тайный план, преследующий своей целью порабощение, или даже искоренение народов Гудваны, откладывался на неопределенный срок. Теперь он не мог мгновенно отправить людей, нужных для проведения колдовского ритуала туда, куда была нацелена мрачная стрела его замыслов.
В эту ночь кровь лилась на жертвеннике замка особенно обильно. На следующий день хорошо оснащенная группа всадников количеством тридцать человек начала дальний путь от центра Черного континента к берегу океана, и дальше к Гудване. Среди белых наемников своим необычным видом (для Белого континента) выделялся высокий чернокожий человек. Редкие путники никак не могли разглядеть его лица с горящими неестественным огнем глазами. Погруженный в свои сказочные видения путник оживлялся только тогда, когда на стоянках предводитель отряда отмерял в подставленную кружку тягучие капли наркотического снадобья.
Имени предводителя никто не знал, ибо Шайтаном так звали его все вряд ли назвали при рождении младенца. Этот человек с жестоким лицом и еще более жестоким сердцем, однажды попробовал лишить чернокожего обычной вечерней дозы снадобья. Однако его злобную радость на лице быстро сменила гримаса боли гораздо ужаснее той, что мучила несчастного пленника. В его голове раздался голос Повелителя:
Повеселился? Хватит! тело Шайтана опять свело судорогой нестерпимой боли; лицо посерело, в то время как руки лихорадочно распутывали поясной платок именно там хранилось волшебное зелье.
Больше подобных экспериментов он не предпринимал, однако ежедневно доставая заветную бутылочку зябко вздрагивал, вспоминая и голос Узоха в голове, и боль, которую несло появление Повелителя.
Свет почти без приключений проехал ущелье, так и не узнав, какую ужасную смерть принял неведомый преследователь. Лишь однажды в нем проснулся охотничий азарт, и тонкая стрела нашла невиданного прежде зверя, который при ближайшем рассмотрении оказался лисой но не рыжей, к каким привык охотник в родных лесах, а практически черной. Только самые кончики ости были серебристыми. А когда подул легкий ветерок, по шерсти словно пробежала волна живого серебра.
Охотник, которого теперь скорее следовало называть воином, привычными движениями содрал богатый мех совершенно не поврежденный, поскольку зверь был поражен в глаз. Голую тушку он оставил на камне. Такое мясо даже Волк стал бы есть только после очень долгого голодания. Свет провел еще одну ночь в ущелье, а ранним утром, свернув в еще одну незаметную для постороннего глаза расщелину, в которую едва протиснулся конь, оказался над высокой равниной, заросшей никем некошеными травами.
Молодой охотник поскакал было вперед, радуясь открывшемуся простору, где можно было насладиться скачкой, но тут же осадил лошадь. Он оглянулся назад, запоминая место, откуда начиналась единственная дорога к дому, которую он знал. Расщелину, густо заросшую кустарником, невозможно было разглядеть даже вблизи, но рядом устремила свою вершину к небу высокая одиночная скала. Она стояла стражем почти рядом с расщелиной. Уже медленней размеренной рысью он поскакал к видневшейся вдали дороге.
Достигнув едва заметной колеи, Свет повернул налево, следуя указаниям Зохры. Из рассказов доброй тетушки (слышали бы эти слова Любин с Узохом!) он знал, что находится сейчас на окраине государства Хурасан, чей властелин управлял землями и людьми твердой, скорее даже жестокой рукой. Впрочем, Свету не было до него никакого дела, поскольку его путь пролегал далеко от столицы Хурасана.
Ближе к полудню наш герой достиг небольшого постоялого двора, который, по сути, был небольшой деревушкой, обнесенной общим забором. Заправлял здесь всем толстый здоровяк с выпиравшим вперед животом и приклеенной к лицу профессиональной приветливой улыбкой. Он встретил Света у крыльца самого большого здания. Длинная коновязь и большая конюшня рядом с ним указывали на его предназначение. Это был постоялый двор.
Здоровья тебе, хозяин, и всему твоему роду, первым приветствовал старшего по возрасту охотник.
Приветствовал на дуганском языке, который трактирщик не мог не знать. И не ошибся.
Здоровья тебе, хозяин, и всему твоему роду, первым приветствовал старшего по возрасту охотник.
Приветствовал на дуганском языке, который трактирщик не мог не знать. И не ошибся.
Здоровья и тебе, путник, ответил хозяин, переводя взгляд со Света на Волка и обратно.
Принимают ли здесь на постой?
Мы рады поделиться с приезжим крышей над головой и едой Конечно, если у него есть чем заплатить.
Здоровяк захохотал; охотник присоединился к его смеху. Он вспомнил о золотой монете, которую берег, как память о парсах, но вытащил все-таки шкурку лисы. Молча протянув ее хозяину, Свет заметил, как алчно блеснули его глаза. Он, конечно, не знал, что чернобурки очень высоко ценились в этих краях ведь водились они теперь очень далеко по ту сторону высокого горного хребта, делившего Белый континент надвое. В этих же краях подобные животные давно не водились.