Мой бедный язык не в состоянии передать всей красоты его строк, но вот тебе краткий пересказ последней поэмы Фардоса: « Придет крепкий телом и твердый духом человек и овладеет этой силой во благо другим. Что сделает он свершит ли подвиг, спасаю гордую деву парсов, или принесет ее в жертву, знает только небо».
Мастер надолго замолчал; Свет не двигался, боясь спугнуть воспоминания старого бойца.
Но, поднял наконец кверху палец мастер Ли: « ничем не проявится сила эта в деве и найти ее вот главная задача».
И.., начал было Свет.
И мастер Иджомах решил найти эту силу, дабы приумножить мощь Обители.
Но ведь никто не знает, в чем заключена эта сила? прервал его Свет.
В чем, или в ком? горько поправил его учитель, что ж, Иджомах нашел выход. Он, конечно, не стал разъезжать по городам и весям, свершая подвиги во славу кочевниц. Но решил, что может обрести силу, принося их одну за другой в жертву во имя Обители. Полилась большая кровь, ведь ни одно гордое племя не отдаст свою Повелительницу без боя. И льется до сих пор, если только Иджомах не добился своего.
И ни один из двенадцати мастеров не воспротивился этому? спросил молодой охотник, уже зная ответ.
Увы, лишь мне одному показалась чрезмерной цена за обладание силой. Приговоренный кругом Двенадцати к смерти, я бежал. Благодарение небу (он поднял голову кверху), что успел добраться до земель твоего рода Нашего рода, поправился он, улыбнувшись.
Не знаю, какая сила хранит твой род но она превзошла усилия одиннадцати Великих, пытавшихся вернуть меня. Там, где ты подобрал меня, Свет, я бы умер Или повернул назад к более ужасной смерти.
Мастер Ли надолго замолчал.
Расскажи мне о Фардосе, учитель, прервал, наконец, молчание ученик, неужели в словах может быть сила?
В этом Свет убедился сам, выучив под руководством мастера парсийский язык еще быстрее, чем дуганский. Он заворожено слушал наставника, переживая вместе с поэтом то яростный гнев, то безмерную печаль, то глубокую любовь, то обжигающую ненависть.
Учитель огорченно развел руками:
Это все стихи Фардоса, которые я знаю. Слышал, что много их, не записанных, передают из племени в племя парсы. А может, сами сочиняют.
Как не велика была жажда знаний Света, все же больше он тяготел к боевым искусствам. Полностью отдаваясь тренировкам, он не раз удивлял учителя той скоростью, с которой приобщался к мастерству Дао. Случалось, что и отвергал тот или иной прием, или изменял его, подгоняя под собственное тело и темперамент.
Так, скептически разбирая нарисованный учителем на куске бересты арбалет, Свет ткнул пальцем в зарядно-пусковое устройство оружия:
Сколько времени пройдет, чтобы снарядить, прицелиться и выстрелить?
Умелые стрелки за минуту могут сделать десять даже пятнадцать выстрелов.
А сколько это минута? спросил озадаченный Свет.
Учитель к тому времени еще не познакомил его с исчислением времени, принятом в более цивилизованном мире. Тонко чувствуя ритм времени, он медленно отсчитал минуту.
Так, скептически разбирая нарисованный учителем на куске бересты арбалет, Свет ткнул пальцем в зарядно-пусковое устройство оружия:
Сколько времени пройдет, чтобы снарядить, прицелиться и выстрелить?
Умелые стрелки за минуту могут сделать десять даже пятнадцать выстрелов.
А сколько это минута? спросил озадаченный Свет.
Учитель к тому времени еще не познакомил его с исчислением времени, принятом в более цивилизованном мире. Тонко чувствуя ритм времени, он медленно отсчитал минуту.
Считай снова, попросил Свет, поправляя колчан со стрелами.
Затем, ухватившись привычно за изогнутый лук, наложил первую стрелу. Мастер еще не успел закончить счет, когда колчан опустел. Сорок идеально ровных стрел, изготовленных самим охотником из побегов остролиста, не издавших в полете даже намека на звук, сейчас дрожали в толстой березе в полусотне шагов от них.
Казалось, на дереве мгновенно выросла идеально ровная вертикальная строчка оперенных веток, которые никак не желали успокаиваться. Учителю пришлось согласиться со Светом, что тому лучше оставить на вооружении лук. Однако про себя мастер подумал, что и с арбалетом ученик справился бы не менее впечатляюще.
Однако по-настоящему изумлен был мастер, когда они перешли к изучению фехтовального искусства. Взяв впервые в жизни в руки настоящий меч, Свет неожиданно провел прием, который, казалось мастеру, не знал ни один человек в подлунном мире кроме него. Он отыскал его когда-то в древнем свитке, и упорно тренировался в исполнении Мельницы богов так назвал его неведомый автор старинного текста. Ли так и не показал его никому, поскольку и сам не смог в совершенстве овладеть этой поистине несокрушимой, и не знающей преград манерой мечного боя. А может, он потому и не хотел никого знакомить с Мельницей, потому что знал, что против нее нет защиты?
Сейчас, пропустив выпад, пробивший его умелую защиту, мастер в изумлении замер. Ученик бросился к нему, досадуя на себя за сильный удар, но учитель остановил его ладонью:
Кто научил тебя этому?
Никто, пожал плечами Свет.
Мастер Ли напряг память, вспоминая имя легендарного героя из старинного списка.