3
«Я стану излагать здесь свои мысли без порядка, и эту смесь я делаю, может быть, не без намерения: это и есть надлежащий порядок, так как предмет моего изложения именно и отличается беспорядочностью».2
Пусть не вводит в заблуждение наличие глав и разделов, соседство собранных вместе суждений. Это лишь горсти, короба, не дающие мыслям рассыпаться врозь, пренебрежительно к сосредоточенности читателя.
4
Отрывочная форма этого произведения выбрана и по личному пристрастию, и в соответствии с принципиальными целями книги.
Мне необходима форма, позволяющая после завершения первоначальной работы вносить органичные дополнения и изменения. Ведь дело не в обработке изящного сюжета, а в сохранении того душевного и мыслительного богатства, которое приходит на протяжении всей жизни. Мне необходима форма, подчёркивающая право читателя принять одно и отказаться от другого. Мне необходима форма, не имеющая претензий на окончательность и систематичность.
Всё получилось иначе, чем я думал. Развивать книгу непрестанно, пользуясь её фрагментарной формой, оказалось неосуществимой задачей. Но свою роль эта форма сыграла вплоть до той самой возможности войти в этот текст заново с помощью комментариев, которую я сейчас использую.
5
«Методическое изложение обладает способностью убеждать и доказывать, но в значительно меньшей степени даёт указания практического порядка; ведь такое изложение использует как бы круговое доказательство, где отдельные части взаимно разъясняют друг друга, и поэтому интеллект скорее удовлетворяется им; но так как действия в обычной жизни не приведены в строгую систему, а беспорядочно перемешаны, то тем более убедительными для них оказываются и разрозненные доказательства».3
6
У меня нет цели создать стройную и строгую систему непротиворечивых философских умозаключений.
Если постепенно и возникнет нечто логически последовательное и связное, этому не стоит ни радоваться, ни печалиться. Логичное ещё не значит истинное. Цельное ещё не значит неделимое. Всегда можно согласиться с одним и отвергнуть другое, использовать что-то само по себе, обрывая нити, если они не нужны.
8
Не собираясь придавать своим заметкам нарочитое наукообразие, не хочу впадать в другую крайность и кичиться отсутствием всяких намерений быть основательным.
Во многом я стремлюсь к тому же, к чему стремится всякая наука: к логическому выяснению истинного положения вещей. Об этом я хотел бы говорить с соблюдением всех правил логической грамматики. Но логика лишь одно из орудий человеческого познания, а логичность лишь одно из свойств восприятия жизни человеком. Вот почему я надеюсь не ограничиться чисто рассудочным анализом действительности.
9
«Я не питаю никакого пристрастия ни к сомнениям, ни к беспорядку. Я только боюсь потерять истину, остановившись на уверенности, что обладаю ею вполне».4
10
Хотелось бы уберечься от эксплуатации свободно пришедших или, точнее, доставшихся в дар мыслей. Это не для меня работа: доводить идеи до универсальности, опровергать противоречащие им взгляды, выявлять родство с авторитетами и сопротивляться оппонентам, не позволяя им покушаться ни на оригинальность, ни на преемственность твоих воззрений
11
«Лучше всегда прямо высказать, как думаешь сам, не пытаясь много доказывать. Все приводимые нами доказательства являются ведь только вариациями наших мнений, и люди противоположного образа мыслей не слушают ни того, ни другого».5
12
Большей частью я позволял себе пренебрегать описаниями, переводящими отвлечённые идеи на язык непосредственных жизненных ситуаций. Причина этому не в любви к обобщениям, а в нежелании загонять восприятие читающего в узкое русло конкретности. Примеры, которые я мог бы придумать, изобретательный читатель придумает лучше меня. Случаи, которые я взял бы из своей жизни, читатель возьмёт из своей (а если не найдётся похожего, значит и мои случаи не имели бы отзвука). Короче говоря, я избегаю примеров так же, как избегаю доказательств: и те и другие родственники излагаемых убеждений, их свидетельства пристрастны.
13
Здесь часто повторяются слова «нельзя» и «надо». Это не попытки самовлюблённого спесивца продиктовать свои законы морали или выработать универсальные правила общежития. Все эти долженствования обращены скорее к себе самому. Они проистекают из стремления выявить или угадать некоторые закономерности сознания и поведения. Такие, чтобы с представлениями о них человек мог жить и развиваться удачливее, чем кружась вслепую.
14
В наше время, расположенное к фактам и цифрам, исследовать такие риторические понятия как «счастье», «справедливость», «мудрость» и пр. неблагодарное занятие. Не только перед другими, но и перед самим собой иногда испытываешь неловкость за перекапывание давно известных представлений. Но что делать, если эти избитые и надоевшие проблемы кажутся всё-таки наиважнейшими
«Каждый, кто уверен в том, что ему есть что сказать относительно этического самосознания общества и индивидов, имеет право говорить теперь, хотя время выдвигает на первый план политические и экономические проблемы. Неактуальное на первый взгляд оказывается жгуче актуальным. Внести нечто весомое и прочное в решение проблем политической и экономической жизни мы сможем лишь в том случае, если возьмёмся за них как люди, стремящиеся прийти к этическому мышлению».6