(Двое слуг вводят Беннита, саксонца геройского вида; у него угрюмое, выжидательное выражение лица. Карл, который ходит по комнате, сначала немного прихрамывая, круто останавливается перед ним и окликает его властным голосом)
КАРЛ. Чего ты просишь?
БЕННИТ. Того, на что имею право.
КАРЛ. Ты вышел из народа, который с самого начала мира в оковах дьявольских лежит. Так говорит аббат из Фульды, Штурм.
БЕННИТ. Когда аббаты говорят, то сильный муж молчит в ответ.
КАРЛ. Ты говоришь о правде? Я для вас суровый властелин, и только. А право право вы утратили, по собственной вине.
БЕННИТ. Проведите к королю меня!
КАРЛ (смотрит на него с изумлением, потом иронически улыбается). Давай прошение! Удовольствуйся пока хоть мною.
ПЕРВЫЙ КАПЕЛЯН (выступая вперед). Этот человек саксонец Беннит, сын Гидди; родич его Ассиг, сын Амалунга, недавно здесь, в Аквисграпуме, умер, без исповеди и причастья. Он нарушил клятву, нарушил мир совместно с Беннитом и всех земель за то лишился, которыми владел от Верры и до Фульды: лес Бохония, доставшийся в наследство ему и Бенниту, обратно отошел в казну.
КАРЛ. У них забрали наследственные земли?
ПЕРВЫЙ КАПЕЛЯН. Да, и по праву.
БЕННИТ. Лжет поп! Верны мы были королю. Мы отступились лишь от кропил-попов.
КАРЛ (успокаивая окружающих движением руки). Не мешайте. Пусть говорить!
БЕННИТ. Кто б ни был ты, спаси меня от клятвопреступленья! Помоги исполнить мой обет. Дай мне предстать пред королем. К нему мне укажи дорогу.
(Несколько служителей смеются)
КАРЛ (опять делает жест изумления; с возрастающим нетерпением). Тебе нет далее пути. У цели ты.
БЕННИТ. О, Ассиг, брат любимый, теперь я понял всю правду слов твоих!.. Ты говорил, что легче чрез девять миль густого девственного леса без топора и без меча пробраться, чем предстать пред очи короля, отбившись от попов и королевских слуг при аахенском дворе.
КАРЛ. Вот как! Вы слышите? Король, как видно, стар становится. Говори свободно, сын мой. Вот за клятву клятва: когда тебя я слушаю, то слушает король; а не услышу я и он не будет знать, о чем ты просишь.
БЕННИТ. Трем писцам, о господин, была б работа, когда б записывать такие обещания: столько раз я слышал их!
КАРЛ (с возрастающим гневом, говорить властно и грозно). Клятва за клятву! Клятва за клятву, говорю тебе! Используй-же свой час.
ЭРКАМБАЛЬД (вполголоса Бенниту). Да что с тобой? Который из сотни ваших идолов затмил тебе глаза, что короля не хочешь ты признать?
БЕННИТ (узнав короля, глядит на него бледный и растерянный).
ПЕРВЫЙ КАПЕЛЯН (тоном доклада). Итак, он просит, чтобы
КАРЛ (капеляну). Молчи! (Бенниту) Скажи мне сам в чем дело?
БЕННИТ (оправившись, твердо). Герзуинда, дочь брата, Ассига, который умер здесь в Аахене, всего лишившись, в бедности была взята заложницей, как взяли у Ассига и у меня наследие отцов по произволу, государь, а не по праву. О дочери своей отец печалился ты сам отец, и это понимаешь гораздо больше, чем о наследьи отнятом и чем о тяжком нарушевьи права гораздо больше! Дочь его в руках мучителей.
КАРЛ (внимательно). Герзуинда? Кто это Герзуинда? Я как будто слышал это имя. Продолжай. рассказывай все по порядку. Не падай духом! Ты говоришь верно тебя ль я понял? что Ассиг домогался здесь, в Аахене, восстановления прав, а также, чтобы дочь ему вернули. Ни прав, ни дочери возврата он не добился. Но право правом остается все равно, терзают ли его иль нет. Так будем говорить о дочери, томящейся в мученьях а то ведь помощь может опоздать. Где она живет и кто мученьям подвергает дочь Ассигии?
ЭРКАМБАЛЬД (вмешиваясь). Два слова, господин, пред тем, как будешь продолжать расспросы: Герзуинда, дочь Ассиги, живет в монастыре на Плане. И если была бы правда, а не ложь, что мучают ее то значит, мучители её помилуй Господи! благочестивые монахини. Кто знает сестер почтенных, поймет, как безразсуден, как бессмыслен такой навет. Нет! Герзуинда ее я знаю сам как бы сказать?.. дурного нрава, как я слышал от монахинь. Она Ну то, что называют Ну да, испорченный червивый плод гнилой, червивый.
БЕННИТ. Старик этот седобородый, государь, над родом моим и брата Ассига глумится. Он может безнаказанно злословить: он твой канцлер а мы саксонцы!
(Карл стоит не двигаясь; все остальные в ужасе от дерзости Беннита и выражают это знаками)
ЭРКАМБАЛЬД. Не я глумлюсь. Глумятся тут, но не из уст моих идет глумленье. Я ж не только не злословлю, а многое еще прикрасил Довольно нам ты уши Герзуиндой прожужжал и так; а к королю пробравшись, ты вновь теперь скрежещешь то же имя. Нам некогда возиться с Герзуиндой! У нас достаточно других забот! Она в руках надежных, и воспитанье должное дается ей. Оставь же нас в покое!
БЕННИТ. Вы это воспитанием зовете!
ЭРКАМБАЛЬД, Да, в благонравии ее воспитывают как христианский велит закон.
БЕННИТ. Я не из робости стараюсь сдержать свой гнев. Но знай: во мне вся кровь вскипела. Довольно! О рубцах на теле говорю я, а не о воспитаньи. О мучительстве, а не о благонравьи! Ты видишь, государь, я сдерживаю ярость; ты видишь, бешенству я волю не даю. Я кроток есть на то причина. Я молчу, хоть прибежала ко мне племянница с кровоподтеками на обнаженном теле. По христианскому закону истерзали, замучили несчастного ребенка!