Укажем и на различие между поэзией северян и японцев: по 1) степени развития утонченности, изящества, изысканности, глубине эстетичного переживания и т. п.) и 2) ареалу: у северян поэзия это все, у японцев лирике противостоит суровая проза буржуазной действительности. Она необычайно ловко, умело и изощренно пользуется необычайно высоким общеэстетичным развитием всего японскоро народа. В этом эстетичном развитии японцев заключена, думается тайна японского чуда. Так, Н. Федоренко пишет: «рабочие руки, труд человека, его мастерство и искусство стали основой экономики, главным источником ее развития Рабочие руки главная основа и ресурсы Японии.» Н. Федоренко. Токийские диалоги. Библиотека «Огонёк», 1986, 25, М., Изд.
«Правда» с. 17. Выделено мною. К. Ш. См. также: В. Цветов. Пятнадцатый камень Реандзи. Ж. «Новый мир», 1985, 9-10). «Когда-то Тагор писал, что японцы всю свою жизнь превратили в искусство; точнее было бы сказать, что японцы искусство превратили в жизнь». Но это взаимное превращение предполагает высокую меру осознанности. Для северян ситуация была подобной, но логически иной: для них искусство, поэзия были просто свойствами Природы. Их собственная жизнь тоже была моментом жизни Природы. Уже поэтому она была поэтична и эстетична. Назначение их поэзии «облегчить душу» Природы, а значит, и человека. Поэтому в поэме-сказке Л. Лапцуй «Тёр» само слово «тёр» означает не просто «крик души» имея в виду человека, а «крик души» Тундры, а потому и ее сына человека по имени Тёр. Если дальневосточная поэзии выражала в значительной мере через гармонию природы также и гармонию человека с природой, то поэзия северян выражала всецело Гармонию жизни Природы, включая человека. В этом отношении греки существенно отошли от изначальных эстетических традиций поэтично-художественного видения мира Природы, значительно сузив границы этой формы общения, усилив роль рационального начала, а затем и лоставив его выше художественно-поэтичного и эмоционального. Мир для них все еще оставался прекрасен, но сама его красота оказалась вторичной по отношению к истинности этого мира. Рациональная истина оказалась важнее красоты и поэзии мира.
Для северян же, для их традиционного отношения к Природе не было такого разделения, противопоставления, субординирования. Природа была прекрасна, добра, а потому истинна и разумна, духовное еще было для них моментом душевного. Природа автор всего поэтичного в жизни людей, даже любви, как пишет Вас. Лебедев в своем «Раздумье о природе»: Если этот цветок голубой // Колокольчик // Исчезнет навек // В нас появится много тоски, //Безысходнее будет она // Стоит ли жить // Пересохнет душа, как ручей // Даже кажется мне, что любовь // Меж людьми как-то связана с тем, // Что на свете так много цветов, // Щебетанья и пения птиц, // Плеска рыб и сияния волн // Но наступит ли время, когда // В Красной книге запишут Любовь. // Пусть цветет все живое, поет // И хранит нас от тысячи бед».
Итак, вся жизнь северян поэтична, художественна, эстетична, а их поэзия, искусство, культура как сфера Языка био-природна. Жизнь Природы, жизнь северян и их поэтичная культура одного порядка и типа. Поэзия Северного сияния практически это Язык Природы Северного сияния, Если Божественная Природа, Стихия это Стих-и-я, Поэзия и человек, то Поэзия это Природа+человек, или общение между (поэтичной) Природой, Языком как сферой Прроды и порождаемым ими человеком. Поэзия как бы вбирает в себя Природу, сжатую в язык и делает эту природу достоянием человека. Но здесь между природой и человеком, хотя и в общих рамках Поэзии Языка, появляется труд, то новое явление, которое будет полагаться в качестве основания всей системы эко-общения, культуры в рамках цивилизации (т. е. культуры, ориентированной на технику, труд). Однако труд, как его живописуют северяне, это совсем иной труд по сравнению с современным. Как и вся Богиня=Природа, её Язык, Поэзия, Искусство тоже Божественны, био-гармоничны, поэтичны, эстетичны. Иначе говоря, на основе поэзии и искусства северян может быть понят и их труд. Он знаменует для них не первый, а скорее третий этап становления природы человеком, приобщаемым к священным тайнам самой Великой Бого=Матери-Природы.
Но есть и еще одна, довольно великая Тайна, в решении которой может помочь культура Северного сияния. Это проблема структуры жизни=языка-культуры-знания-личности Вообще эта проблема решается в рамках концепции Живого знания (см. Литературу). Само это понятие возникло в лоне русской культуры=эко(фило)софии, в трудах В. С. Соловьева, С. Л. Франка, Н. О. Лосского Смысл Живого знания в осознании близости-подобия-аналогичности структур, казалось бы, разных (выше перечисленных) сфер. Наличие этого структурного подобия позволяет понять уникальность каждой национальной культуры, сводимой в конечном счете к специфике конкретного ландшафта, как всегда уникальной системы Жизни, включающей в себя Язык Природы и человека. Но здесь есть некая тайна оснований = «механизмов» = регулятивов необычайной устойчивости структур культуры=личности северян. Эта устойчивость проявляется через высокий творческий динамизм в решении проблем общения в условиях хрупкого биоравновесия, поддерживать которое основная жизненная задача северян. Но этот творческий динамизм мало заметен в силу его «приземленности» в отличие от внешне эффектного предметного динамизма Запада, которому также присуща устойчивость, но качественно иная, внешне-предметная. Первый, северный (и восточный) тип связи гармоничен и безопасен, но специфически. Зато второй, техногенно=цивилизационный катастрофичен. Как выйти из этой ситуации? Как перейти к безопасной эко-гармонии высшего уровня? Ведь реальность такова, что мир оказался не в состоянии противостоять экоцидному воздействию техногенной цивилизации и даже принимает ее за благо. Как повлиять на эти устойчивые, хотя и разные структуры, как менять, гармонизировать их, снимая современную катастрофичность? И повышая уровень безопасности от естественной безопасности северян (и Востока) к осмысленному творчеству безопасной Жизни.