Итак, важным свойством поэзии (искусства) северян-японцев является огромная практически полная автономность их художественного творчества (и всего творчества вообще, ибо оно исчерпывается художественной его формой). Эта автономия искусства ощущается северянами в форме независимости песни (и поэзии), Языка от человека и сопричастности их остальной природе. Наиболее характерно в этом отношении понимание места песни, мынико в поэме-сказке Л. Лапцуя «Тёр». Впервые она появляется «на седом крыле ветра». «Ее мотив единым был // Для сотен поколений, // Но каждый ей слова дарил // По своему уменью. // (Гл.1).
Мынико (песня, поэзия, искусство) это как бы сила самой Природы, подобная ветру. Она живет сама по себе, по воле Тундры-Матери. Хотя и поет эта «всевечная Мынико-песня» языком человека (гл. 8,3). Но он лишь передает чувства Природы.
Думается, что такое восприятие поэзии имеет глубокие реальные практические основания, что в ней концентрируется опыт самой природы, всех живых существ, включая предшествующие поколения людей. И поэт, сказитель выступает как бы от их имени, продолжая их опыт своим индивидуальным опытом. Поэтому песня-поэзия (искусство) лишь частично «зависима от отдельного человека, продолжая жить собственной «органической» жизнью Хотя и имеет «хозяином» сказителя, поэта, в каковой роли часто мог выступать, например, шаман, также олицетворяющий могучую и мудрую Природу. В действиях шамана, в его камлании в прошлом довольно часто видели, прежде всего, мистико-религиозные мотивы. И они действительно имеются. В последнее время, однако, появилась тенденция более тонкого отношения к этому неоднозначному явлению, к выявлению в нем также и положительного, в особенности художественно-эстетического содержания. Проще говоря, шаман это не столько предтеча священника, сколько поэта, художника (+врача и прогнозиста). И все это одновременно. Изначально поэзия была способом регулирования действий индивида в соответствии с биоритмами природы. И сказитель, поэт, шаман выступал лишь выразителем «воли» Природы. Эта изначальная функция искусства сохраняется и поныне. Хотя с античности она, а вместе с нею и ее выразитель, искусство начали отодвигаться на второй план системы культуры.
Тем не менее эта непосредственная связь искусства с природой получила свое выражение в эстетических системах например, у И. Канта, В. Соловьева, Д. Дьюи, Т. Манро и др. Думается, что эта функция вместе со своим носителем должна стать основной функцией всей культуры будущего в целом.
Поэзия изначально так настраивала человека в унисон Природе (данного региона в особенности), что его действия получали реальные основания стать успешными. Посредством поэзии человек приобщался к миру Природы, становился своим среди своих. И это придавало ему силы, создавало доброжелательное основание для решения его частных задач. Хотя, конечно же, и не давало непосредственных решений, которые без общего фона, создаваемого искусством слова, вообще были бы невозможны. Так что изначально искусство имело такую огромную практически-биологическую значимость, которую современному человеку трудно и представить. Изначально человек и был-то, прежде всего, поэтом и художником носителем Языка Природы, а уж потом всем остальным. Именно эту ситуацию и сохранила поныне поэзия Северного сияния. И в этом непреходящее значение ее поэтики, эстетики, Экософии.
Тем не менее эта непосредственная связь искусства с природой получила свое выражение в эстетических системах например, у И. Канта, В. Соловьева, Д. Дьюи, Т. Манро и др. Думается, что эта функция вместе со своим носителем должна стать основной функцией всей культуры будущего в целом.
Поэзия изначально так настраивала человека в унисон Природе (данного региона в особенности), что его действия получали реальные основания стать успешными. Посредством поэзии человек приобщался к миру Природы, становился своим среди своих. И это придавало ему силы, создавало доброжелательное основание для решения его частных задач. Хотя, конечно же, и не давало непосредственных решений, которые без общего фона, создаваемого искусством слова, вообще были бы невозможны. Так что изначально искусство имело такую огромную практически-биологическую значимость, которую современному человеку трудно и представить. Изначально человек и был-то, прежде всего, поэтом и художником носителем Языка Природы, а уж потом всем остальным. Именно эту ситуацию и сохранила поныне поэзия Северного сияния. И в этом непреходящее значение ее поэтики, эстетики, Экософии.
Эта ее роль аналогична той био-экологичной функции, которую играют заповедники: они, по замыслу, должны сохранять островки нетронутой природы в качестве эталонов био-равновесия. Художественная культура северян играет буквально ту же роль по отношению к изначальному экологическому равновесию, когда ведущей стороной в нем была сама живая природа, а человек лишь адаптировался к ней. Будущая культура, конечно же, не будет ее копией, но ее созидание становится возможным лишь в том случае, если мы имеем перед глазами живую поэзию (Северной) Природы, сохраняющую гармонию человека с нею внутри нее. Никакая иная сфера культуры этой великой экологической миссии не выполняет и выполнить не может. Здесь поэзия, искусство выступает как основное условие выживания, сохранения человеком своей жизни в лоне великой и могучей Природы. Искусство слова играет здесь роль универсального средства адаптации к природным условиям, концентрирующим в себе огромный опыт адаптации живых существ, окружавших человека. Но в таком случае искусство, поэзия изначально выполняет более фундаментальную функцию, чем труд как средство получения продуктов питания, ибо сохранение жизни есть нечто первичное по отношению к ее продолжению. Кроме того, и труд-то поначалу не мог быть ничем иным, кроме как продолжением и универсализацией тех же адаптационных биопроцессов, что и искусство, и поэзия. А значит, труд тоже не мог быть чем-либо иным, кроме как искусством и поэзией. Искусством подражания, поэзией воспроизведения и освоения опыта всех живых организмов, окружавших человека. Разъединены между собою, а затем и противопоставлены друг другу поэзия и труд были в иных природно-социальных условиях. На Севере этого не произошло. В Японии тоже.